Холодная зона

Два или три человека приехали из ЗР, сумели здесь зацепиться, получить образование, гражданство — но потом снова потеряли работу. Темнокожая Лейла безыскусно рассказала о том, как у них в Мали устроили резню «Правоверные» и «Сыны Ислама», а так как ее семья принадлежала к «Правоверным», то всех родственников перебили, а сама Лейла спаслась чудом, потому что один из «сынов» решил взять ее не то в жены, не то в наложницы. Потом этот «сын» перебрался в Европу, вместе с Лейлой и еще двумя женами. Оказывается, ему за войну с «Правоверными» некие иностранцы из Федерации обещали гражданство, и обещание это сдержали. Пять лет назад, правда, его зарезал кто-то из уцелевших «Правоверных». С тех пор Лейла живет одна. Ее трое детей находятся, как понял Рей, в семье опекунов.

Другие рассказывали не так подробно и откровенно, но все равно Рей узнал много шокирующего. Большинство здесь были гражданами Федерации, многие закончили «общую школу». Некоторые ни разу после школы не работали и даже не смогли получить профессионального образования, хотя им было по 25 и даже больше. Рей вспоминал собственные мытарства с поиском места обучения и хорошо понимал этих ребят. Другие образование все-таки получили, но по разным причинам потеряли работу и не могли больше найти. Двое так и не смогли закончить школу.

Некоторые женщины родили детей — и по этой причине потеряли работу, были вынуждены уйти с учебы, ведь пристроить ребенка некуда. Теперь дети подросли, а матери — не нужны никому.

Рей все время напряженно думал — что сказать о себе? Правду — слишком уж дико. Пока очередь дошла до него, он успел состряпать более-менее правдоподобную историю.

— Я учился в университете, на факультете музыкального менеджмента… Но потом сильно заболел. Лимфосаркома, — он остановился, сообразив, что сейчас рак лечат без особого труда, и сымпровизировал, — начались осложнения, новая инфекция, она ничему не поддавалась. Я был в коме два года. Потом вышел… Родственникам я не нужен, они от меня отказались, устроиться никуда больше не могу. Ищу работу вот.

— А почему же ты в университет не пойдешь обратно? — спросил крепыш с бритой головой, в наколках, так и не закончивший школу.

— Так ведь мне не будут платить тогда, жить-то не на что, — объяснил Рей. Кажется, эта история всех удовлетворила.

Леа тоже рассказала кратко историю своей жизни: выросла в Львове, отец был безработным, мать — подрабатывала перепродажей каких-то таблеток, Леа не знает точно. Что-то медицинское. Школы у них там только начальные, и то туда мало кто ходит. Но ей очень хотелось учиться дальше, и она договорилась с одним мужчиной, который помог ей перебраться через границу, и она в Германии устроилась помощницей посудомойки в ресторане. Там ей платили очень мало, но она могла жить прямо при ресторане на койке. Заодно она пошла учиться на вечерние курсы, и за год закончила общую школу. Потом ей повезло — ее взяли в школу домашнего персонала. Через три года, закончив школу, она устроилась в очень богатую семью, и жила неплохо — но из-за конфликта в семье ее уволили, и вот теперь она безработная. На Лею посмотрели с уважением — не у каждого здесь есть солидное трехлетнее профессиональное образование.

Рей снова ощутил стыд — эта девушка в десятки раз сильнее и умнее его. Он расклеился от нескольких месяцев безработицы, а она — вон сколько в жизни пережила. И какая муха его укусила, с чего он решил, что она — не человек, а покорная игрушка?

Преподавательница с короткой блондинистой стрижкой ежиком, фрау Крюгер радостно вещала о том, что курсы помогут им всем социально реабилитироваться и быстро и легко найти интересную работу. Рей же сидел, ткнувшись лицом в ладони, и думал.

Он думал о прошлом: ведь и тогда все было очень похоже. Тут он прав: не так уж много изменилось. Разве что акценты стали сильнее, ЗР окончательно превратилась в непроходимый ад. Скажем, Польша-то в его время была куда поприличнее. А вот в Африке резня тоже была самым обычным делом.

Но почему-то раньше все это его не касалось. Такова жизнь, так сказал бы, пожимая широкими плечами, Леон. Так было всегда. Кто-то ест с золотых тарелок и разъезжает в экипажах — кто-то стирает белье в реке заскорузлыми пальцами. Теперь вот жизнь и Рею определила место в самом низу…

Он снова почувствовал злость — ну уж нет! Не дождутся. Он снова поднимется вверх, он добьется своего — или он не Гольденберг?

Курсы были сущим наказанием.

Их учили писать резюме. Рей до сих пор писал их, пользуясь образцами в интернете, и получалось неплохо — во всяком случае, ничего нового он не услышал. Правда, выяснилось, что человек пять-шесть в классе очень плохо умеют писать. Практически даже совсем не умеют. Да и читали они с трудом.

Им бы надо походить на курсы для неграмотных, думал Рей. Но зачем-то их запихнули сюда.