Холоднее войны

«М: Продукт просто великолепен. Я правильно произношу это слово?

К: Думаю, да. Конечно. Вы произносите его так, что я понимаю, а это означает правильно. Конечно, правильно. «Великолепен».

И всегда лесть, обязательно. Просто театральное искусство. Клекнер знал правила. Господи, да он использовал этот трюк со своими собственными агентами! «Ты самый лучший. Мы бы не смогли этого сделать, если бы не ты. Ты нам очень, очень помогаешь, не сомневайся. Когда-нибудь все это закончится».

Затем переход к делу. Доволен ли он тайниками? Не хочет ли переместиться с Бююкада? Как там, в Стамбуле? Не жарко, не напряженно? Нет ли у Лэнгли подозрений, что завелся крот? С Минасяном было всегда одно и то же.

На все его вопросы Клекнер давал успокаивающие ответы. Да, с тайниками полный порядок. Сигналы работают прекрасно, ни малейших сбоев. Обстановка в Стамбуле спокойная, никаких подозрений насчет крота. Минасян захотел узнать подробности о новом источнике в мэрии. Что ж, справедливо. Клекнер рассказал ему то немногое, что знал. А как там груз оружия ЦРУ, который скоро должен пересечь границу в Джераблусе? «Ну что же, если хотите, можете их остановить и оказать Асаду услугу; я же именно за этим вам о нем и сообщил».

Но сам Клекнер хотел поговорить о Поле Уоллингере. Вот почему он рискнул появиться в Rembrandt Hotel, вот для чего он мотался по Harrods. Все, что он хотел знать, – зачем убрали Шандор. Ему нужен был ответ на этот вопрос. Нет – он требовал ответа на этот вопрос. И если он получит неправильный ответ, неправильное объяснение, то хрен с вами и хрен со Службой внешней разведки. Наше маленькое соглашение отменяется.