Холоднее войны

Теперь стало ясно – Сесилия Шандор мертва. Том почувствовал, что его желудок будто перевернулся – то же самое ощущение он испытал, когда Хэйдок позвонил ему в Стамбул и сообщил, что Яннис Кристидис утонул. Но несмотря на вполне естественные человеческие эмоции, Том вдруг подумал, что смерть Шандор – это тот самый прорыв в деле, которого он подсознательно ждал. Если ее убили, то кто это сделал? Те же люди, что смастерили легенду о скорбящей любовнице, которая не может оправиться после смерти возлюбленного? Чья-то служба разведки, направившая Шандор к главе анкарского отделения? Мысль о том, что Сесилия совершила самоубийство, даже не приходила ему в голову. Одно самоубийство в деле – это случайность. Два при всем желании назвать совпадением нельзя.

Он подошел к молодой английской паре. Мужчина – это Том определил безошибочно – принадлежал к касте некогда привилегированных; в нем еще осталась самоуверенность мальчика из дорогой частной школы. Его жена, с безупречно уложенными волосами и в юбке пастельного оттенка, как будто явилась сюда прямо из Фулема.

– Вы англичане? – спросил Том.

– Да, – ответила женщина. В ушах у нее были серьги-жемчужины.

– Что здесь произошло?

Мужчина – ему было не больше тридцати; молодой муж с молодой женой – кивнул на воду.

– Хозяйка ресторана. Мы слышали, что ее нашли мертвой. Копы, – ответил он тоном ведущего телешоу.

Ровно в этот момент, действительно как в телешоу, старший из полицейских появился в дверях ресторана и попросил людей разойтись. Сначала ушли туристы, за ними медленно двинулись местные, и вскоре перед рестораном не осталось никого, кроме врачей со скорой и горстки персонала, включая лысого официанта, которого Том видел уже раз сто за последние сорок восемь часов. Выяснилось, что молодая пара англичан тоже остановилась в Lafodia и забронировала столик в Centonovo. Послушавшись полицию, они отправились в город поискать себе другое место для ужина. С Томом они распрощались молча, покивав.

Тома тоже попросили уйти, и он отошел на прежние позиции, к пляжному бару с закусками. Там он закурил еще одну сигарету и заказал пинту лагера, не сводя при этом глаз с ресторана. Новость о смерти Сесилии, разумеется, дошла уже и сюда. Бармен был хорват, с взъерошенными волосами. Он хорошо говорил по-английски и отвечал на якобы невинные вопросы Тома с ленивым пренебрежением, принимая его за туриста, который хочет узнать парочку-другую жареных деталей.

– А вы давно были с ней знакомы?

– Да нет. Она всегда держалась в стороне. Ресторан купила года три-четыре назад.

– Значит, она была не местная? Не с острова?

Бармен покачал головой.

– И это было самоубийство?

– Точно. Вроде бы таблетки. Потом она порезала… – Бармену не хватило словарного запаса. Не выпуская из рук свой стакан, он жестом показал, что она вскрыла вены. Выглядело это так, будто Сесилия разрезала запястья стаканом. – …Как это… порезала кожу. Артерию, да?

– Да. – Один мальчик, с которым Том учился в школе, покончил с собой точно таким же способом. – В воде? – Скорее всего, команда «чистильщиков», убедившись, что Шандор без сознания, переложила ее тело в ванну.

– Да.

Кто бы ни был исполнителем, он явно хотел создать впечатление давно задуманного самоубийства. Смерть от огнестрельного ранения или отравление чем попало возбудило бы слишком много вопросов.

– А что ее бойфренд?

– Люка? – Бармен ответил сразу же, без колебаний. Это служило лишним подтверждением того, что Шандор встречалась одновременно с ним и с Уоллингером. Он поставил стакан на стойку. – Я думаю, он из Дубровника.

К стойке подошли четверо подростков; трое из них курили самокрутки с марихуаной. Бармен отвлекся, чтобы принять у них заказ. Том вернулся на тропинку и бросил еще один взгляд на Centonove. Ставни на кухонном окне теперь были закрыты, и младший полицейский стоял у входа в качестве охранника. Том подождал, пока подростки получат свои коктейли, и снова уселся на свой табурет.

– Сейчас уже все стихло, – заметил он и заказал еще пинту. Расплатившись, он оставил сдачу бармену, чтобы тот охотнее вел беседу.

– Да?

– Да. Остался только один полицейский у входа. Бедный парень.

– Кто? Полицейский?

– Да нет. Ее бойфренд. Как, вы говорите, его зовут? Люка?

– Ага. – Бармен открыл набитую стаканами и бокалами посудомойку и сунул голову в облако пара. – Он вечно тут торчал. А после всего, должно быть, не будет.

– Не будет. – Том постарался придать голосу сочувственные нотки. – Они управляли рестораном вдвоем?

– Нет. Люка работает в городе. У него компания звукозаписи. Занимается регги и хип-хопом. Вам нравится такое дерьмо?

– Ну… Боб Марли, может быть, Джимми Клифф. – Теперь он смог бы легко узнать о Лакосте все. Сколько независимых звукозаписывающих лейблов имеется в Хорватии – притом что владельца зовут Люка?

– Да, он тоже любит Марли.