Холоднее войны

– Да, – подтвердил Мохсин. – Спустился по этим ступеням, спрыгнул в воду, выплыл в открытое море и вернулся. Я наблюдал за ним вон оттуда.

Он показал на тропинку, по которой они сошли с дороги на пляж. Мохсин запросто мог скрыться в тени деревьев и высоком подлеске.

– А потом он пошел к развалинам?

Том старался шаг за шагом восстановить действия Клекнера, думать так, как думал тот. Почему Ричардс или один из его отпрысков, которых так обожал Клекнер, не пошли искупаться вместе с ним? Зачем нужно было охладиться, смыть с себя пыль и пот, чтобы потом снова вернуться в дом друга через грязный, заброшенный соседний дом?

«Может, ему просто нравится лазать по старым заброшенным домам».

К развалинам дома вели каменные ступени. От них отвалились довольно большие куски, так что Тому было трудновато не оступиться. Мохсин пошел за ним, через северную сторону одичавшего сада. Теперь можно было видеть руины в полной красе. Крыша дома провалилась. Между разрушенными стенами росли деревья; сорняки и дикие цветы пробивались сквозь полы в каждой комнате. Они напоминали зеленый ковер. Тому удалось пробраться сквозь то, что раньше, видимо, было парадным крыльцом, и он очутился в некоем пространстве размером с комнату для безопасных переговоров в посольстве в Анкаре. С одной стороны рос густейший и совершенно непроходимый кустарник, который закрывал вид на море, с другой были остатки низкой стены с дырой. Через нее Том попал во вторую комнату, где пол был усыпан осколками стекла и ржавыми жестяными банками. Если сюда и заглядывали бродяги или подростки, то крайне нерегулярно: многое из мусора выглядело почти как археологические находки.

Том подумал о Роберте Ханссене. ФБР арестовало его в уединенном парке в Вашингтоне, округ Колумбия, после того, как он спрятал некие секретные материалы под маленьким деревянным пешеходным мостиком. Поднырнув под расщепленную балку, он велел Мохсину искать предмет – или что угодно, что могло бы служить шпионским тайником.

– Это должно быть что-то сливающееся с окружающей обстановкой. Старая ржавая коробка. Дыра в полу. Поищи отметки на стенах. Возможно, он использует разные тайники и указывает на них с помощью пометок.

Мохсина – он все еще был без рубашки – задание как будто вдохновило.

– Конечно, – с энтузиазмом произнес он, явно счастливый, что ему доверили более динамичную роль в операции. Больше никакой наружки, слежки за объектом на своих двоих, бумажной работы и ожидания. Теперь ему разрешили играть с большими мальчиками. – Я начну отсюда.

– Давай.

Том в то же самое время стал искать путь, которым Клекнер пробирался к дому Ричардса – потому что именно Ричардс должен был служить его прикрытием. К этому все сходилось. По стаканчику в саду, одинокая прогулка и сигарета после ужина, может быть, даже бессонница и желание побродить по округе в три утра – в те дни, когда он оставался на ночь. Если существовал короткий, беспрепятственный проход от одного дома к другому, Клекнер мог преодолевать его за пару минут. Ночью, под покровом темноты, или даже днем, в тени густой листвы деревьев, он мог свободно ходить туда-сюда, и никто даже не заметил бы его отсутствия.

Том лазал по восточному краю руин, когда услышал детский смех, метрах в двадцати или тридцати. Один из детей Ричардса. Впереди него простирались густые заросли, переплетенные деревья и кустарники. Здесь, в тени, было не так жарко, но и ничего не видно. По ощущениям это почему-то напоминало тоскливый английский лес посреди зимы. Том взобрался на целую стену и посмотрел налево. С одной стороны дома джунгли расступались, рядом с тем местом, где раньше, видимо, была дверь. Идя на звук смеха, Том миновал относительно чистый участок, а потом, забирая вправо и влево, довольно легко прошел по тропинке, соединявшей дома. Это определенно и был маршрут Абакуса. Так почему он подошел к развалинам со стороны моря?

Теперь он услышал голос женщины. Француженка, скорее всего, Маргарита Ричардс. Том замер. Предприятие становилось рискованным – нельзя, чтобы его заметили дети или учуяла и облаяла собака. Он немного подождал, а затем осторожно двинулся обратно к разрушенному дому, где его ждал Мохсин.

Не более чем в восьмистах метрах от них Александр Минасян присоединился к длинной очереди пассажиров, спускавшихся с парома на Бююкада. Оказавшись на пристани, он прошел через билетные турникеты и направился по главной улице на юг, сквозь аркаду сувенирных лавок, где однажды купил своему племяннику морскую фуражку – почти как настоящую – с вышитой надписью «капитан».