Холодное блюдо мести

– Знаешь, Ромашка, я все время спрашиваю себя: а смогу ли я быть хорошей матерью? Возьму себе сыночка, а воспитать его как следует не сумею'. Все-таки это такая ответственность…

– Сможешь, – сказал мальчик уверенно, – потому что ты добрая. – И тихо добавил: – Как фея.

У Наташи запершило в горле, и она прокашлялась, чтобы перевести этот совсем недетский разговор на что-нибудь полегче.

– Ты не представляешь, как нас с тобой ждет Кинг. Он пес воспитанный, а с утра небось ему ох как писать хочется!

Вот так, немного грубовато, но с юмором и, главное, отвлечет их обоих.

– А почему ты его на улицу не выпускаешь?

Она могла бы сказать, что с некоторых пор боится за Кинга, потому что один человек, вздорный и мстительный, может попросту его убить. Назло Наташе. Но сказала совсем другое:

– Видишь ли, пес короткошерстный, а сейчас на улице становится холодновато. Простудится.

А сама продолжала думать о мстительности Димки. Теперь, кроме Кинга, у Наташи появился еще один слабый пункт – этот мальчик, за которого она несет ответственность. И кто-то может захотеть диктовать ей все, что угодно, взяв ребенка в заложники.

«Нет, нельзя думать об этом. Пусть Димка и злой дурак, но не совсем же дебил…»

– Разве собаки простужаются? – удивился мальчик.

– Еще как простужаются, – солидно ответила Наташа. – Что ж мне, тогда и на работу не ходить? Позвоню и скажу: «Извините, не могу прийти, у меня собака болеет!»

Теперь они смеялись вместе, хотя, если разобраться, не так-то это было и смешно.

Глава пятнадцатая

В своем кабинете Ольга беседовала с двумя незнакомыми мне израильтянами. Это были в прошлом наши люди. По-русски они говорили так, как говорят знающие его с детства.

Моя бывшая шефиня давно собиралась работать с Израилем. Правда, с первого захода это не удалось, но теперь, видимо, все получилось.

Ольга сидела за столом, достаточно массивным, чтобы скрывать ее интересное положение. Неужели она не доверяет своему супругу и потому до последнего дня вынуждена таскаться в офис? Или настолько привыкла к своей фирме, что не может без нее обходиться?

«К нашей фирме, – вздохнув, подумала я. – Совсем недавно это была наша с Ольгой фирма!»

Ольга представила меня израильтянам как своего компаньона, забыв употребить эпитет «бывший», и мужчины оживились.

– До сих пор нам не приходилось работать с женщинами, – сказал один из них, тот, что помоложе. – То есть, конечно, были секретари и даже один референт, но чтобы партнеры… В стране явно заметен прогресс…

– Разве наша фирма недостаточно зарекомендовала себя?.. – Ольга всегда начинала злиться, когда слышала подобные рассуждения. Ей казалось, что за ними скрывается то ли сомнение, то ли просто удивление.

– Мы ничем не хотели вас обидеть, – поспешно вмешался другой гость. – Рекомендации коллег, работавших с вашей фирмой, вполне нас устраивают.

– И мы могли бы продолжить разговор вчетвером, за ужином, в отдельном кабинете…

– Мадам – верная жена, увы, – кивнула на меня Ольга, будто дело было во мне – она всегда в таких случаях переводила стрелки на меня, а я уже играла роль женщины холодной и неприступной.

Посетители откланялись, но на ходу приглашение все же повторили. Причем молодой каким-то неуловимым движением сунул мне в руку тисненную золотом визитку.

– Разишь мужиков наповал, пользуясь тем, что подруга не может составить тебе конкуренцию. Ну ничего, через пару месяцев посмотрим! – пригрозила Ольга.

– Через пару месяцев? То есть уже через месяц после рождения Дашеньки ты собираешься работать?

– Почему Дашеньки? Мы с Лешкой собирались назвать дочь Варварой.

– Варварой? Какой ужас! Вы решили испортить девочке жизнь?

– А Дарья, по-твоему, лучше? Не встревай, Шувалова, ты называла своего сына, не спрашивая у меня совета. И вообще, чего это ты с утра пораньше примчалась? Отпуск, могла бы поваляться подольше…

– Муж меня покинул, а одной валяться неинтересно. Опять же кое-какие вопросы покоя не дают.

– Я о них знаю?

– Еще бы! Или вчера ничего этакого не произошло? Между прочим, человека убили.

– А если этот человек давно нарывался?

– Не думала, что ты такая жестокая!

– Я – жестокая?! Да другая на моем месте давно бы лишила жизни эту тварь! Ах да, врач что-то говорил насчет мортуис. Увы, я тоже не могу говорить «хорошо».

– Это меня и волнует – слишком явная недоброжелательность по отношению к погибшей. Ты хоть от милиции свое настроение утаила?

– Нет, размахивала им как флагом! Естественно, сказала правду: что в том доме я первый раз и привел меня туда мой муж.

– Ладно, я не стану бередить твои старые раны. Для начала ответь только на один вопрос: это не ты ее траванула?

Я напоминала самой себе анекдот про прапорщика, которому поручили поделикатнее сообщить солдату Иванову о смерти отца. Прапорщик собрал солдат на плацу и скомандовал: «Те, у кого отцы живы, – шаг вперед! А ты, Иванов, куда прешься?!» Никак не могу избавиться от дурацкой привычки неприятные вопросы задавать в лоб и без всякой подготовки.

Подруга моему вопросу не удивилась и, кажется, не обиделась.