Холодное блюдо мести

– А я вам говорила, что Нелька в бега ударилась. Небось в Питер поехала. Корни свои искать. Только откуда они у нее? То есть найдет она родственников, которые ее не ждут. Да и кто ей обрадуется? Благо бы еще женщина была с хорошим характером, а то у нее ведь не все дома, у Нельки-то. Посмотрите на Ромку – расцвел парнишка, да и только. Она ведь его грызла, как вампириха какая. Обзывала такими словами, что нам, взрослым, стыдно было слушать. И нарочно голодом морила.

– Скажете тоже, Олеся Евгеньевна, – не выдержала Наташа. – Во-первых, вампиры не грызут, а кровь пьют…

– Так, может, она и пила. Вон он какой бледненький был. Да тощий – кожа да кости. Сейчас его и не узнать, а тогда…

– А во-вторых, какая мать станет ребенка голодом морить? Просто у нее могло не быть денег, а просить у других она стеснялась.

– Нелька стеснялась? – громко хмыкнула Олеся Евгеньевна. – Да она такого и слова не знала – «стеснительность».

Наташа, сославшись на срочную работу, этот разговор прекратила. Почему-то ей неприятно было говорить о Корнелии Альбертовне, тем более в таком духе.

Она всегда придавала значение своим словам, потому что верила в их материальность. И живучесть. Подрастет Ромашка, а ему начнут со всех сторон рассказывать, какая у него мать гнусная была. Пусть уж лучше он себе сам ее светлый образ нарисует и с тем живет.

Марат через две недели их весьма тесных и теплых отношений уехал в командировку. На этот раз в Тюмень, где ему предложили вложить деньги в один замечательный проект, который позволил бы ему вместе со Светой, Наташей и Ромой уехать отсюда куда-нибудь на юг.

– В Сочи! – говорил он, блестя глазами. – Давай поедем в Сочи. Я так долго мерз в наших холодных краях, что теперь хочу жить на юге, где много солнца и витаминов.

– А если с твоим проектом ничего не получится? – спрашивала Наташа.

– Все равно поедем! Продадим наши дома, наши дела – ты не возражаешь? – и поселимся у Черного моря.

И, словно подслушав его излияния, дня через три к ней подошла Ирочка Сеначина, которая недавно вышла замуж за дагестанца – тот в Ивлеве владел крытым рынком, – и спросила вроде в шутку:

– Наталья Владимировна, а вы не собираетесь продавать свой садик?

– Не знаю, – растерялась Наташа, – я об этом как-то не думала. А что, уже есть покупатели?

– Илья сказал, – мужа Сеначиной звали Ильяс, – что, если вы надумаете продавать «Вишенку», он мне ее купит.

– Я подумаю, – с улыбкой сказала Наташа.

На самом деле она считала, что все эти разговоры, как и планы Марата, для нее несвоевременны. Пока она не решит вопрос с усыновлением Романа, никуда отсюда не тронется.

Марат был с ней согласен.

– Вряд ли с моим делом все быстро устаканится. Может, как раз полгода и пройдет.

А еще три недели назад она все-таки зашла в один из магазинов, которые до сих пор принадлежали ее бывшему мужу, и попросила передать, чтобы тот, когда в очередной раз появится в Ивлеве, непременно позвонил ей на работу или домой.

Сергей откликнулся буквально на другой день.

– Наташа, ты хотела меня видеть?

– Хотела, – ответила она, удивляясь, что голос бывшего мужа звучит для нее всего лишь как голос старого знакомого. Вернее, человека, с которым она прежде была дружна. Когда-то Наташа представляла себе, что однажды он ей позвонит и она замрет у телефона, не в силах от волнения и рта раскрыть. И вот с ним спокойно разговаривает, и ничего внутри ее не дрожит.

Вот как подействовали на нее отношения с Маратом.

Между прочим, весь город об их романе сразу узнал, и Наташе стали об этом говорить все, кому не лень, высказывать свое мнение.

– Ну, Шестериков шустрый! – нарочито принялся сокрушаться Федор Михайловский. – Пока я в твою сторону поглядывал, он просто взял и увел тебя. И вот так всю жизнь: кому все, а кому ничего!

– Что ты придумываешь! – рассмеялась Наташа. – Чего же это ему «все»? Разведенная женщина не первой молодости.

– Вторая молодость у тебя куда лучше первой, – заключил он.

– Ты-то откуда знаешь? – удивилась Наташа. – Мы же с тобой знакомы всего ничего.

– Зато я еще застал вместо яркой, жизнерадостной личности какую-то невзрачную женщину, которая сидела в своем углу не высовываясь и приходила только на зов хозяина.

Наташа покраснела.

– Неужели это было так ужасно?

– Ты уж поверь мне! – ответил Федор. – Ничего хорошего. Одно время я даже подозревал, что Шувалов тебя бьет.

Значит, она выглядела не только невзрачной, но и забитой…

Сергей заехал за ней в «Вишенку» и, пока Наташа в новой дубленке и сапогах на шпильке шла по дорожке к его машине, не сводил с нее глаз. Потом, будто опомнившись, выскочил из машины и открыл перед ней дверцу.

Мамма мия! Когда это такое было? Обычно он сидел в машине, не делая попытки даже открыть перед ней дверцу, а теперь… Может, перевоспитался в этой южной столице? Или молодая жена на него благоприятно подействовала?