Холодное блюдо мести

– Сергею не нравится, что я начала заниматься расследованием убийства Быстровой, – сказала я Алексею. – Он сгоряча даже взял с меня честное слово, что я больше ничего не стану предпринимать.

– Мне тоже не нравится, – кивнул он, вертя в руках чайную ложечку. – Такое впечатление, что мертвая Елена стала нам мешать еще больше, чем живая. Оля понимает, что это сделал не я, но пользуется случаем, чтобы лишний раз меня поддеть, упрекнуть в чем-то… Особенно Ольгу возмущает, что я на Быстровой женился, и она не хочет понять, насколько мне в то время было все безразлично.

– Вот это меня и пугает. В конце концов вам это надоест, и вы опять разбежитесь, оставив Дашеньку сиротой.

– Ты имеешь в виду нашу дочь? А почему Дашеньку?

– Ах да, Варвару.

Он рассмеялся и с симпатией посмотрел на меня.

– Лелька меня даже с этим достала. Всякое женское имя ей кажется для меня значимым. Вот я и предложил назвать будущую дочурку Варварой. Сказал, что это моя первая любовь. Слава Богу, что девушки с таким именем у меня не было, и Оля об этом знает.

– Тогда выход один: давай я потребую девочку назвать этим именем как будущая крестная мать.

– Наконец-то на баррикадах у меня появился союзник! – улыбнулся Алексей.

Да, кажется, брак Кононовых серьезно пошатнулся, и убийство Быстровой тут ни при чем. Как глупо, что моя подруга своими руками рушит здание, которое они с мужем с таким трудом выстроили. Я, конечно, вмешаюсь и навешаю Ольге по первое число, но все равно остается уповать на Бога. Либо сводить ее к психоаналитику, а то и к бабке какой-нибудь, которая лечит наговорами и святой водой…

Несмотря на уверения в сытости, Ушастый с удовольствием налег на бутерброды, которые я между делом продолжала готовить, подкладывая незаметно, по мере их исчезновения.

– Все, хватит! – наконец простонал Лешка, откинувшись на спинку стула.

– Не кормит тебя Ольга, что ли?

– Кормит, – признался он, – но под такой аккомпанемент, что аппетит у меня пропадает начисто.

Ну не дурища ли моя подруга! Если бы не любила мужа, тогда бы я ее поняла. Что ее беспокоит? Почему не верит своему Ушастому? Может, беременность так тяжело сказывается?

– Я уверена, что Елену убил Макаров, – выпалила я, наверное, чтобы в разговор влиться. Алексея, думаю, не слишком интересует какой-то Макаров, когда у самого в жизни дела идут не лучшим образом.

– Тот, кого она представила в качестве жениха? А зачем?

– Не знаю. Главное, что он вдруг исчез. И вообще представился не тем, кто он есть на самом деле.

– И что же? – пожал плечами Ушастый. – У него могут быть свои резоны, по которым он не хочет встречаться с милицией. И врача – тоже он?

– Врача – тоже, потому что тот об этом догадался.

– Скажи, ты любишь своего мужа? – спросил Алексей.

– Люблю, конечно. Иначе чего бы я за него замуж выходила?

– Может, есть женщины, которые выходят замуж потому, что пора приспела? Все выходят, вот и они туда же…

– Если ты об Оле, то к ней это не относится.

– Тогда не пойму, что за странный мазохизм. Допустим, я наконец выйду из себя, хлопну дверью, кому от этого будет хорошо?

– А как ты жил те десять лет, до женитьбы на Ольге? – спросила я, чтобы переменить тему. Надо сбить его с этой волны, а то додумается бог знает до чего! Какие они все же оба нервные.

– Все эти десять лет я просто из кожи вон лез, чтобы доказать Лельке, на что способен. Осуществлял грандиозные проекты и гонял на продажу машины из Германии, челночил и занимался рэкетом. – Он запнулся и скосил на меня глаз, но теперь почему-то я перестала выдавать на «монитор» обуревающие меня эмоции. – Да, рэкетом! Выбивал деньги из должников под угрозой применения оружия…

– Нашел чем хвастаться! – отчего-то разозлилась я. – Создается впечатление, что вы с Ольгой попросту не цените того, что вам досталось. До тебя она уродовала себя как могла. Превратилась в хамоватую бабу, курила и материлась, никого не любила, но, оказывается, это все были цветочки. А теперь вы оба пожинаете плоды…

– Ты считаешь, что я слишком мало прилагал усилий к тому, чтобы тогда Ольгу все-таки уговорить? Недостаточно гнулся и ломался, не будучи виноватым? И теперь она мне невольно мстит из-за того, что десять лет мы с ней прожили врозь?

Под таким углом я на их отношения не смотрела, но все может быть! Женщина, привыкшая к собственной самодостаточности, очевидно, с большой неохотой возвращается к роли жены, во всем зависимой от мужа…

Тьфу, далась мне эта зависимость! Боюсь, что нам с Ольгой еще аукнутся годы, проведенные в собственном бизнесе, когда нам приходилось сражаться с мужчинами за место под солнцем.

– Мне бы очень хотелось вам помочь. Как ты считаешь, могу я что-нибудь для этого сделать? – напрямик спросила я у Алексея.

Он тяжело вздохнул:

– Вряд ли. Думаю, нам самим надо поработать в этом направлении.

Слова прямо из отчета о производственной работе. И что-то в его голосе не было особой убедительности. Опять то же самое – не возвращайтесь к былым возлюбленным? Уязвленное самолюбие оказывается сильнее любви и сильнее трезвого рассудка?