Холодное блюдо (СИ)

– Да я на Вас и не надеялся. Имею опыт… – Игорь Юрьевич прямо-таки нарывался на конфликт. Однако грязной перебранки, на которую втайне рассчитывали присутствующие на планерке сотрудники, не случилось. То ли Кондратьев был настроен исключительно миролюбиво, то ли его совесть заела за давние грехи (что маловероятно – наличие совести у ответственных государственных чинов наукой не доказано), то ли боялся связываться с "безбашенным" следователем, дабы не выглядеть по-идиотски перед подчиненными (что более похоже на правду), но очередную подначку Данильца он проигнорировал.

– Я предупредил.

– Тогда я Туманова вызывать не буду. Эти скандалы так утомляют, не люблю. Депутатская неприкосновенность священна. Ясненько. А против допроса других не возражаете.

– У кого-то с русским языком плохо? Специально для Вас повторяю: допрашивайте кого угодно, хоть Джорджа Буша, хоть Билла Клинтона. Вся ответственность на следователе.

– Ответственности мы не боимся.

– Хватит! – Кондратьев хлопнул ладонью по столу. – Закончили разговоры. В общем, подытоживая, расследование по данному делу нужно активизировать. Дело на особом контроле, а у нас конь не валялся. Областная прокуратура ждет результатов. Что еще?… Ах, да, Павел Андреевич, Ирина Тихоновна, не забудьте, у нас в администрации в четыре… На сегодня все. Игорь Юрьевич, я Вас попрошу задержаться, а остальные свободны.

Прокурорский люд, кто почесываясь, кто улыбаясь, а кто сонно жмурясь, потянулся к выходу. Окончанию нудного мероприятия обрадовались почти все, пожалуй, лишь Иванова слегка сожалела о том, что продолжением пикировки между Кондратьевым и Данильцом она не насладится.

– Подсаживайтесь поближе, – прокурор указал на стул, который только что покинул Михолап.

Следователь пожал плечами и последовал рекомендации патрона, пряча кривую ухмылку в уголках рта. Не классика, конечно, помните гениальное: "А Вас, Штирлиц, я попрошу остаться", но тоже ничего. Этюд в традициях жанра. Пересаживаясь, осознал в полной мере справедливость некоторых литературных штампов, например, выражения "ощущать кожей". Данилец, не будучи человеком чувствительным, в самом деле именно кожей ощущал на спине заинтересованные взгляды коллег.

Когда дверь за последним из следователей закрылась, Кондратьев откинулся в кресле, сцепил руки на животе и предложил:

– Игорь Юрьевич, давайте начистоту.

– Кто ж против, пожалуйста…

– Я по поводу расследования…мне кажется, что Вы не вполне адекватно к нему подходите.

Едва не сорвавшееся с языка пожелание перекреститься, которое обычно высказывается в случае, если кому-то что-то кажется, Данилец с трудом прожевал, но недоумение все же высказал.

– Аркадий Иванович, нельзя ли попроще изъясняться, а то я с трудом улавливаю, о чем речь.

– Я вижу, что Вы… не в том направлении…усилия прикладываете. Ну что Вы к Туманову прицепились, он тут при чем? Есть улики, есть орудие преступления, даже подозреваемый…установлен, вот и разрабатывали бы…перспективные варианты. Нет, Вы лезете в какие-то мелочи, детали, зачем-то депутата заксобрания приплетаете. Бросьте, не наш это уровень, масштаб не наш, не говоря уже о депутатской неприкосновенности.

– Позвольте, неприкосновенность здесь не причем, я не собираюсь Туманова к уголовной ответственности привлекать…- возмутился Данилец, а про себя добавил: "К сожалению, и надеюсь – пока".

– Еще чего не хватало!

– И не цепляюсь я к нему.

– Именно что цепляетесь. Непроверенные сведения распространяете, допрашивать намериваетесь. А Туманов не мелкая сошка, которую за здорово живешь можно на допрос притащить. Скандала хотите?

– Нет.

– Прекрасно! – прокурор расцепил руки и энергично хлопнул пятерней по столешнице.- Тогда не надо Туманова трогать. Появился у Вас подозреваемый, ну и занимайтесь им!

– Как же заниматься подозреваемым и не трогать Туманова, если этот подозреваемый – член его группировки?! В любом случае кого-то из окружения допросить придется. А то и самого "хозяина". Иначе вообще дело расследовать невозможно.

Кондратьев устало вздохнул, отвернулся от собеседника и потер сияющую глянцем лысину.- Я вижу, Вы упорствуете. Не хотите меня понять и пойти навстречу.

– Хочу… – начал было Данилец, но прокурор прервал его взмахом пухлой ладошки.

– Перестаньте! Не хотите, не надо. Ваше право. Я даже передавать дело другому следователю не буду…пока. Однако прошу заметить, упрямство до добра еще никого не доводило. Никого и никогда. И мой Вам совет, – прокурор снова развернулся лицом к Игорю Юрьевичу и нацелил взор… не в "преданные" глаза следователя, а в район его переносицы, – оставьте Вы Туманова и его доверенных лиц в покое, не упорствуйте. Это бесперспективно. – Кондратьев поджал губы и еще раз повторил, почти по слогам. -Бес-перс-пек-тивно.

– Да я и…

– Надеюсь, Вы все-таки воспримете наш разговор…адекватно и поймете меня. – Затыкать рот подчиненным прокурор навострился добре.- В противном случае, боюсь, я буду вынужден забрать у Вас дело, Невзирая ни на что.

– И передать его Евгению Альбертовичу?

– Хотя бы и ему.

– Даже так?