Холодное блюдо

И вообще, отрубленный палец и иные – весьма вероятные в недалеком будущем – телесные повреждения – отнюдь не проявления садизма и не месть даже, а лишь дань справедливости. В ее изначальном, исконном смысле. Той справедливости, по законам которой за око отнимали око. Эту самую справедливость Стрельцов и собирался вершить, точнее, уже вершил. И то – по сниженным тарифам (если бандита он все-таки не умертвит). А поскольку действия Артема основаны исключительно на законах справедливости, то опасаться ответных мер Величева не стоит. Другое дело, что своих дружков-бандитов он предупредить может, но это не сложно предотвратить. И ничего выдумывать не надо, просто подержать взаперти день, три дня, неделю или сколько потребуется времени, пока Артем до остальных подельников не доберется.

Собственные – почти бредовые – умозаключения казались Стрельцову стройными и логичными. Изъянов в них он не замечал. А то, что Величев может не согласиться с его оценкой принципов справедливости и решиться, пардон за несуразность, на ответную месть или то, что содержание бандита под замком связано с целым ворохом проблем (когда приходить-уходить, как кормить-поить и водить на отправление естественных надобностей, как соблюдать режим безопасности и так далее) от внимания ускользало…

Зато от внимания не ускользнуло то, что лужа крови на полу продолжала увеличиваться в размерах, а слабонервный гражданин в обмороке…залежался. Осознав данный факт, Стрельцов незамедлительно затеял реанимационно-восстановительные мероприятия. В ходе скоротечного обыска он и простейших таблеток, вроде аспирина и цитрамона, найти не сумел, не говоря уже о полноценной аптечке. Даже закрались подозрения, болел ли вообще Величев когда-либо? Хотя бы с похмелья. Или от всех хворей пивом и рассолом лечился? Однако тут же в одном из ящиков комода были обнаружены россыпь разнообразных пилюль, а также антисептические и перевязочные средства в виде початого флакона йода, пластырей и бинтов.

Йод и бинты использовал по назначению. Полфлакона йода Артем незамысловато вылил на рану – Величев вздрогнул, но глаз не открыл,- а бинтами плотно перемотал обрубок мизинца. Кровь течь перестала, теперь она лишь слабо сочилась сквозь повязку, украшая бинты багровыми пятнами.

Закончив с перевязкой, Стрельцов освободил пластиковый стаканчик от зубной щетки и тюбика с пастой, плеснул в него холодной воды из непересыхающего источника – крана – и устроил бандиту легкий душ.

Физиономию слабонервного гангстера слегка перекосило, но он так и не пришел в себя. Тогда Артем стал проводить комбинированные реанимационные процедуры: лил воду на морду Величева и лупил его по щекам.

Подействовало. Минуты через две Величев захрипел, дернулся и открыл глаза.

– Очнулся? – заглянув в мутные, снулые зенки бандита то ли задал очередной вопиюще риторический вопрос, то ли констатировал факт возвращения оппонента в сознательное состояние Артем.

На вопрос-констатацию Величев никак не прореагировал, лишь таращился на Стрельцова и моргал. Подождав пяток минут, пока бандит очухается окончательно – пришлось даже размять кости, прогуляться до кухни, включить чайник и организовать себе чашечку кофе со сливками, – Артем приступил к допросу. Он расположился на табуретке с чашкой ароматного напитка в руке и для затравки разговора пожурил Величева:

– Что же ты такой нервный, Сергей? – Отхлебнул кофейку и несколько запоздало, но вежливо осведомился: – Не против, кстати, чтобы я тебя по имени называл?

Допрашиваемый не возражал: головой не мотал, не протестовал, а частое моргание вполне можно было расценить как знак согласия. Артем соответственно его и расценил.

– Это хорошо,- он подпустил нотку задушевности в голос и предложил:- Поговорим?

Величев завозился и что-то мыкнул.

– Поговорим…- удовлетворенно заметил Стрельцов.- Я сейчас вытащу тряпку, но для начала прослушай правила поведения на борту. То есть тут. – Левая, незанятая кофейной чашкой, рука Артема совершила круговое движение. – Правила элементарные, доступные даже для такой тупой образины, как ты. Правило один: без моего разрешения ты пасть не открываешь, даже дышишь и воздух портишь лишь тогда, когда я соблаговолю отмашку дать! Если нарушишь правило один, то не обессудь – придется тебе еще что-нибудь отчекрыжить. Возможно, что-нибудь более существенное, чем мизинец. Поэтому прежде, чем поганую пасть разевать, хорошо поразмысли…

– Правило номер два: я делаю все, что хочу, ты тоже делаешь то, что я хочу. В полном согласии и единении. И так далее. Как в армии. Если сержант не прав, смотри пункт первый: сержант всегда прав… В армии служил? Нет? Ну, ничего…жить захочешь – поймешь. А жить ты будешь лишь при условии неукоснительного соблюдения этих правил, и то, если я решу, что…тебе не возбраняется и далее топтать земную твердь и порочить мир своим никчемным существованием.

Невольно восхитившись собственной велеречивостью: "Эк, меня разобрало, целую нотацию прочитал!", Артем сделал паузу, оскалился и проникновенно осведомился:

– Надеюсь, ты меня понял?