Холодное Сердце Казановы

Теперь я стояла перед дверью Чарли, боясь открыть ее и увидеть, что ждет внутри. Мало того, что мне очень нравился мой старый сосед, но если я действительно была права насчет того, кем он был для Риггса (что казалось маловероятным и в то же время таким невероятно очевидным), то передо мной вставала моральная дилемма.

Я постучала в дверь.

— Входи, Дафна.

Я толкнула дверь и стыдливо вошла внутрь. Чарли лежал на больничной койке, подключенный к всевозможным мониторам. Он выглядел бледным, болезненным и не в себе.

Я наклеила на лицо улыбку и вручила ему кусок пиццы с ананасами — его любимое блюдо — и банку колы.

— Лечебная нездоровая пища, — объявила я.

— Как раз то, что доктор прописал. — Его глаза загорелись, но все остальное осталось тусклым, и он свернулся на большой кровати, как цветок в книге.

Опустившись в кресло, я бросила на него укоряющий взгляд.

— Вам есть за что ответить, мистер. Ты должен был сказать мне.

Он кашлянул в кулак и принялся за пиццу, не сводя с меня глаз.

— Ты была занята в последнее время. К тому же я не афиширую свою болезнь на всеобщее обозрение.

— Я не об этом. — Я проследила за ним взглядом. Его движения были медленными и затрудненными. — Ты прекрасно знаешь, что я говорю не о твоей болезни. Хотя до этого мы тоже дойдем.

Он вздохнул, опуская пиццу на бумажную тарелку.

— Черт.

Значит, это правда. У меня в груди было такое чувство, будто кто-то пытается выжать ее досуха.

— Язык, — надменно сказала я. — Но да, «черт» отлично подходит для этого.

— Думаю, кто-то должен знать. — Чарли оглядел нас, словно убеждаясь, что мы действительно одни. — И я полагаю, что этим кем-то должна быть ты, поскольку ты единственный постоянный человек в моей жизни.

— Не говори так уныло. У тебя могла быть и худшая компания. Ты знаком с моим соседом по комнате? — Я подергала бровями.

Я настороженно следила за его реакцией. Он издал усталый смешок, но быстро остановился. Должно быть, это повредило его легкие. Я понятия не имела, почему он здесь. Я предположила, что это как-то связано с его эпизодом в начале недели.

— Мы можем поговорить об этом через секунду? — Он сглотнул, его лицо сморщилось от беспокойства. — Потому что то, что у меня… это плохо, Даффи. Очень плохо.

— Отравление алкоголем — это плохо? — спросила я. Его перевели из отделения скорой помощи в отделение интенсивной терапии, но я все еще не понимала, для чего он здесь.

— Нет.

— Рак?

Он покачал головой.

— Болезнь Хантингтона.

Мой позвоночник напрягся. Болезнь Хантингтона? Название было знакомым, но я ничего о ней не знала. Только то, что она довольно редкая и смертельно опасная.

— Ты выглядишь настолько удивленной, что можно подумать, будто я сказал тебе, что беременный. — Он потянулся к тумбочке, чтобы открыть банку колы. — Если вкратце, то это болезнь, при которой нервные клетки в мозге постепенно разрушаются, пока ты не сможешь двигаться, думать или говорить.

— То есть… как склероз, — пробурчала я.

Чарли мягко улыбнулся.

— Нет, склероз, по крайней мере, не затрагивает твой разум. Твой здоровый разум, по сути, заперт в теле, которое разрушается. Болезнь Хантингтона — это нечто большее. Она лишает тебя разума и тела.

У меня было так много вопросов. Столько всего я хотела узнать. Но главное, что стояло передо мной, — это осознание того, что Чарли умирает. Умирает и одинок. Единственными, кто навещал его, были Риггс и я, а мы жили по соседству.

— Как давно ты страдаешь от этого? — Я спрятала руки между бедер, чтобы он не видел, как я дрожу.

Он выдохнул воздух, подняв взгляд к потолку.

— Наверное, около шести лет, я бы сказал.

— Я никогда не видела, как ты выглядишь… э-э… — Я замялась. Я не была уверена, что это предупреждающий знак.

— Да, — сказал он, и я заметила, что его речь была медленнее, чем обычно. — Я хорошо принимал лекарства, ходил на прием… все делал правильно. Я даже перестал путешествовать, потому что мне нужно было быть рядом с медицинским персоналом. — Его глаза блестели от непролитых слез, и теперь он посмотрел на меня, но я почти жалела, что он этого не сделал. Его страдания высасывали из меня весь солнечный свет, который я еще хранила. — То, что ты этого не видела, не значит, что этого не было. Я прошел через все этапы. Большие и маленькие. Провалы в памяти, неуклюжесть, мышечные спазмы, нарушение речи.

— Как ты это скрывал?

— Я хорошо научился ускользать, когда это было необходимо. — Он мрачно улыбнулся. — Я исчезал для тех немногих, с кем общался. И я не всегда испытывал такую боль. Время от первого симптома болезни Хантингтона до смерти составляет от десяти до тридцати лет. Какое-то время я уклонялся от реальных неприятностей. Похоже, они наконец настигли меня.

Я закрыла глаза, сделав глубокий вдох. Вот почему он обмочился в тот день. Он почти не контролировал свои мышцы. Мне потребовалось все, чтобы не заплакать.

— Ты справлялся с этим один в течение шести лет? — Я сжала губы, чтобы не расплакаться.

Он попытался кивнуть.

— Хотя каждый год казался десятилетием.