Холодное время

Выйдя из гостиницы, Адамберг обнаружил, что ее стены сливаются с соседними фасадами, какими бы они ни были синими или красными. Он вдохнул сырой, насыщенный йодом воздух, принесенный застывшим туманом, – этот запах он почувствовал еще на теплом острове, но главное, задолго до них его учуяла Ретанкур, почему, собственно, она и поднялась обратно на плато, посмотреть, что сулит им западный ветер. Ретанкур победила облако афтурганги. Он засучил рукав куртки и посмотрел на часы. Он видел циферблат, но не смог бы с точностью определить, где находятся стрелки. Даже с компасом, который так и валялся возле ямок от колышков, они не смогли бы держаться правильного курса и уж точно не различили бы дрейфующие льдины.

Эггрун уверенно и ловко перебинтовала ногу Вейренку, смазав ее предварительно пахучим бальзамом, напоминающим мазь, которой Пеллетье лечил ногу Гекаты. Рёгнвар озабоченно склонился над пострадавшим. Он жестом подозвал Альмара и попросил перевести.

– Ты уверен, что вывихнул ногу, когда бежал по гальке? – спросил он Вейренка.

– Уверен. Это всего лишь вывих.

– Но тебе же здорово больно, да?

– Да, – признал Вейренк.

– Ты когда упал, почувствовал острую боль? Словно в самой сердцевине кости?

– Да, через некоторое время. Наверное, я связку порвал.

Рёгнвар взял костыли и направился к Гуннлаугуру, который в одиночестве сидел перед шахматной доской.

– Знаю, чего ты хочешь, – сказал Гуннлаугур.

– Да. Позвони в аэропорт, чтобы они срочно снарядили самолет в больницу Акюрейри. Надо будет каждый час проверять его щиколотку. Если лиловое пятно вылезет за повязку, его надо сразу в самолет и туда.

– Как они взлетят в таком тумане?

– Готов поспорить, что туман не дойдет то взлетной полосы. Или не будет там таким густым. Он накрыл только Лисий остров и нас.

Гуннлаугур сделал ход пешкой и встал.

– Я позвоню им, – сказал он. – Не трогай фигуры.

Стоя за его спиной, Рёгнвар изучал шахматную доску. Потом пошел черной ладьей. Он слыл лучшим игроком на Гримсее, который, в свою очередь, является лучшим в мире шахматным островом.

Адамберг отвел Вейренка в его комнату на первом этаже, приготовленную Эггрун.

– А она? С ней что делать? – Эггрун показала на Ретанкур.

– Лучше ее не трогать, – сказал Адамберг. – Она оклемается в пять раз быстрее нас.

Эггрун взглянула на шахматный столик, как раз когда ее муж обнаружил свинский поступок Рёгнвара.

– Сейчас они сыграют ответную партию, потом еще одну, так что, – прикинула она, – мы сядем ужинать не раньше половины девятого. Можете часа три поспать.

В семь часов Рёгнвар оставил задумчивого Гуннлаугура разбираться с ловушкой, в результате которой он мог потерять ферзя, и пошел проверить щиколотку спящего Вейренка. Пока что “оно” не сильно увеличилось. Тем не менее пальцы на ноге опухли, и лиловое пятно размером в полкроны все же вылезло из-под повязки.

– Аэропорт держим в состоянии боевой готовности, – сказал он и, сев, положил костыли на пол.

Ретанкур, проснувшись полчаса назад, жестами попросила разрешения сесть рядом с ними и понаблюдать за игрой. Уголком глаза она видела, как хлопочет Эггрун, накрывая на стол. Она принесла нарезанную ломтями селедку, треску и лососину, вяленую, копченую и соленую, пиво и даже бутылку вина. Закуски всего-навсего. Этот пир горой означал, что их победоносный поход на остров афтурганги, образно выражаясь, растопил лед.

Сидя на кровати, Адамберг то и дело задремывал, но не спал. Дождавшись, когда гостиничные часы пробьют четверть девятого, он спустился в зал и помог Гуннлаугуру довести Вейренка до стола. Ретанкур присоединилась к ним, всей своей массой рухнув на стул. Выглядела она отдохнувшей. Адамберг разлил вино и поднял свой стакан.

– За Виолетту, – сказал он просто.

– За Виолетту, – повторил Вейренк.

– Ваше падение на пляже чуть нас не погубило, – сказала Ретанкур, чокнувшись с лейтенантом.

– При чем тут мое падение, Ретанкур. Меня настиг афтурганга. Рёгнвар в этом уверен. Он не отойдет от меня, пока не убедится, что гангрена мне не грозит.

– В одном он прав, – сказала Ретанкур. – На этой скале действительно нет ни души. Даже чистики не откладывают яйца на обрывах. Даже тюлени морду не высунули из воды. Я лично ни одного не видела. И не заметила никаких следов. Тем туристам очень повезло, что они сумели поймать тюленя, просто редкая удача.

Вот и подходящий момент, подумал Адамберг, все еще в ужасе от своего открытия. А с другой стороны, что, собственно, он ожидал увидеть, ковыряясь в ямках якобы в поисках следов пресловутого костра и тюленьего жира?

– Альмар мне кое-что сейчас сказал, – начал он, выкладывая на стол пять косточек, сложенных на сей раз в пустую коробку из-под пастилок от кашля. – Вот что мы обнаружили в отверстиях от колышков, – объяснил он Ретанкур, которая спала, когда Альмар пошел мыть их трофеи.

– Это кости, – сказала Ретанкур, взяв одну из них.

– Чайки, – сказал Вейренк. – Хоть что-то они нашли поесть.

– Нет, Луи, это была не чайка. А человек.

Адамберг встал в полной тишине и пошел за Альмаром в его номер. Тот только что проснулся и надевал толстый синий свитер.