Холодное время

– Ее закололи?

– Нет, задушили в снегу, скорее всего, сказала Готье, перед самым рассветом.

– То есть когда, несколько дней спустя, убийца принес, скажем так, чем поживиться, типа молодого тюленя, все поняли, в чем дело. Что он предлагает им снова то же самое.

– Да.

– Хватит, – велел Виктор, – оставьте его в покое. Да, мы догадались. Все до одного.

– И все-таки пошли на это? Сознательно на этот раз?

– Да. Все, кроме меня. Я знал, что она моя мать.

Либо да, либо нет, подумал Адамберг.

– Это правда, – подтвердил Амадей. – Алиса Готье сказала, что “молодой человек отказался есть”.

– Как же ты выжил, Виктор?

– Не знаю. Я был моложе всех.

– А почему ты не возмутился, не запротестовал?

– Я был один против девяти. Все остальные были готовы пойти на это.

– В том числе Анри Мафоре?

– Да, – Виктор сделал глубокий вдох, – он сидел рядом со мной. Он очень ослаб и дрожал от холода. Я умолял его отказаться. Он ответил, что так она навеки останется в нем. И стал есть.

– Вот теперь, – сказал Адамберг, – все наконец прояснилось. Вас очень важно было заставить замолчать. Над каждым из вас нависла угроза. Понятно, почему вы его послушались. Такое не расскажешь. Разве что на пороге смерти. Вот почему Алиса Готье поступила так эгоистично. И ее примеру может последовать любой из вас в минуты внезапного малодушия, угрызений совести, депрессии, болезни, отчаяния или из религиозных соображений. И я думаю, я даже уверен, – Адамберг встал и принялся ходить взад-вперед по маленькой гостиной, – что он наблюдает за вами, не спускает с вас глаз, периодически вызывая вас на ковер. Вы встречаетесь, и он регулярно устраивает всем вам тщательную проверку.

– Нет, – вскричал Виктор. – Мы молчим, и он это знает. Ему незачем ни видеть нас, ни “устраивать проверку”.

– Вы встречаетесь, – повторил Адамберг, повысив голос. – И тебе известно, кто это. Допускаю, что его фамилию ты так и не выяснил, но уж в лицо-то ты точно его знаешь. Опиши его, помоги мне его найти.

– Нет. Я не знаю.

– В опасности находишься не ты один, Виктор. Амадей тоже. Он же теперь в курсе дела.

– Я оберегаю его. Амадей не заговорит.

– Нет, – лихорадочно подтвердил Амадей, ему явно было не по себе.

– А остальные? Тебе на них наплевать?

– Да.

– Потому что они употребили в пищу твою мать?

– Да.

Адамберг сделал знак своим помощникам. Им пора было ехать.

– Виктор, взвесь все последствия своего молчания.

– Я уже все взвесил.

Они молча расстались с братьями – Амадей сидел, уронив голову на руки, Виктор держался прямо и решительно.

– Он не расколется, – сказал Вейренк, когда они сели в машину.

– Амадей не выдержит, – сказала Ретанкур.

– Амадей не знает убийцу в лицо.

Дождь со всей силы хлестал по ветровому стеклу.

– Хорошо, что ты не показал кости Амадею, – сказал Вейренк.

– Еще чего не хватало.

Адамберг поежился. Виной тому был либо промокший пиджак, либо на мгновение возникший образ мужской руки, которая протянула бы ему кости его съеденной матери.

– Я подброшу вас до комиссариата, – сказал он. – Но внутрь не пойду.

– Умываете руки? – спросила Ретанкур, отфыркиваясь.

– Зачем их провоцировать? Неудача изматывает, поражение напрягает. А что скажете о Дангларе? – добавил он, улыбаясь. – Как по-вашему, он мечтает сесть на мое место?

– Данглар не в своей тарелке, – убежденно сказал Вейренк. – Что-то не дает ему покоя.

– Видимо, Робеспьер, – сказал Адамберг.

Кромс умел передвигаться бесшумно. Его отец заснул еще до ужина, положив ноги на каминную решетку. Он знал, что произошло в Исландии, и оберегал его сон. Знал, что Виолетта спасла его от афтурганги, как в свое время спасла голубя[12], и его восхищение ею стало еще сильнее. Телефонный звонок, раздавшийся в 22.10, рассердил его.

Адамберг открыл глаза и взял трубку.

– Комиссар, – сказала Фруасси, – у нас новая жертва.

Глава 43

Адамберг встал и окончательно проснулся.

– Где? Когда? – спросил он, хватая блокнот.

– В Валлон-де-Курселе, в восьми километрах от Дижона. Он не умер, чудом спасся.

– Кто нам сообщил?

– Жандармерия Дижона. Мужчина сам объявился в центре скорой помощи, сейчас он в больнице. Убийца повесил его, но ему удалось высвободиться из скользящей петли.

– Что он говорит?

– Пока ничего. У него задета трахея, так что он останется на искусственном дыхании до тех пор, пока не рассосется отек. Но с ним все в порядке, он поправится. Он объясняется жестами и пишет, пока очень мало. Жандармы отправились на место преступления. Это произошло в гараже, куда наш убийца силой затащил свою жертву.

– Почему наш убийца? И почему не самоубийство?

– Потому что они нашли знак, нарисованный фломастером на канистре с бензином. На этот раз он красного цвета.

– Синий, белый, красный, Революция. Этот мерзавец еще и развлекается.

– Да. Жандармы говорят, что пострадавший, здоровенный мужик, ухватился за свисавшую с потолка цепь. Они нашли у него следы на ладони. Подтянувшись, он ослабил веревку, потом оперся правой ногой о стенную полку и скинул петлю.

– Как его зовут?