Холодное железо

– Человек совестливый, и человек сомневающийся. – Генерал надул щеки. – Бог должен хранить вас. У вас есть один час.

– Я вынужден протестовать! – возмутился Лорсен.

– Если вынуждены, то ничего не поделаешь. Но, боюсь, я не услышу вас за всем этим шумом.

– Каким шумом?

Коска заткнул уши пальцами:

– Бла-ла-ли-ла-ла-ли-ла-ла-ли!..

Он продолжал завывать, пока Темпл спешил, лавируя между деревьями, за Суфином. Под их подошвами хрустели сухие ветки, гнилые шишки и палая побуревшая хвоя. Голоса людей постепенно затихали. Наконец остался лишь шелест ветвей, щебет и трели птиц.

– Ты совсем спятил? – прошипел Темпл, изо всех сил стараясь не отстать.

– Все у меня в порядке.

– А что ты творишь?

– Хочу поговорить с ними.

– С кем?

– С тем, кто согласится слушать.

– Ты не сумеешь исправить мир переговорами!

– А что ты предлагаешь использовать? Огонь и меч? Договорные обязательства?

Они миновали последний пост удивленных часовых – Берми вопросительно глянул, но Темпл ответил лишь беспомощным пожатием плеч, – а потом вышли на опушку, на яркий солнечный свет. Несколько дюжин строений Эверстока цеплялось за речную излучину в низине. И пожалуй, к большинству из них применить наименование «строения» было бы преувеличением. Чуть-чуть лучше, чем просто хижины, а улицы – сплошная грязь. Чуть-чуть лучше, чем жалкие лачуги, а улицы – дерьмо, да и только, но Суфин целеустремленно шагал к ним.

– Черт побери! Что он делает? – прошипел Берми из безопасного полумрака зарослей.

– Думаю, идет по зову совести, – ответил Темпл.

– Совесть – дерьмовый проводник. – Стириец не выглядел убежденным.

– Я это ему частенько говорил. – Но Суфин по-прежнему следовал ей. – О Боже! – пробормотал Темпл, вздрагивая и поднимая глаза к небу. – О Боже! О Боже… – И он побежал следом, путаясь в высокой траве с мелкими белыми цветочками, названия которых не знал.

– Самопожертвование вовсе не благородная затея! – закричал, догоняя. – Я видел, каким оно бывает. Оно уродливо и бессмысленно! Никто не поблагодарит тебя!

– Может, Бог поблагодарит.

– Если Бог есть, у него имеются заботы поважнее.

Суфин продолжал шагать, не глядя по сторонам.

– Возвращайся, Темпл. Это нелегкий путь.

– Да я понимаю, мать его растак! – Он схватил Суфина за рукав. – Давай вместе вернемся!

– Нет! – Разведчик вырвался и продолжал идти.

– Тогда я ухожу!

– Уходи.

– Мать твою! – И Темпл снова поспешил вдогонку. Город все приближался и с каждым шагом становился все меньше и меньше похожим на нечто, за что стоило отдавать жизнь. – Что ты намерен делать? Ведь ты что-то думал?

– Ну, думал… чуть-чуть…

– Не слишком обнадеживающе.

– Я не ставлю перед собой цель обнадеживать тебя.

– Тогда ты охренительно хороший проводник.

Они прошли под аркой, сбитой из грубо обтесанных брусьев. Над головой скрипела доска с надписью: «Эверсток». Двинулись дальше, обходя самые заболоченные куски залитой грязью главной улицы, между сильно покосившимися домишками, одноэтажными, сбитыми из корявых сосновых досок.

– Господи, какой нищий городок… – бормотал под нос Суфин.

– Напоминает мне родину, – прошептал Темпл.

Она тоже не отличалась роскошью. Выжженный солнцем пригород Дагоски, бурлящие трущобы Стирии, заброшенные деревушки Ближней страны. Всякая держава богата по-своему, бедны они все одинаково.

Женщина обдирала тушку, которая была то ли кроликом, то ли кошкой, и Темпл чувствовал, что ей на это наплевать. Двое полуголых детей самозабвенно колотили друг дружку деревянными мечами на улице. Длинноволосый старикан восседал на крыльце одного из немногих каменных зданий, а у стены стоял прислоненный меч, определенно не похожий на игрушку. Все они смотрели на Темпла и Суфина с мрачной подозрительностью. Несколько ставней захлопнулось со стуком, и сердце Темпла тревожно забилось. Когда залаяла собака, он чуть не обделался. Зловонный ветерок холодил выступающий на лбу пот. В голове роились мысли – не совершает ли он самый дурацкий поступок в жизни, граничащий с идиотизмом. В конце концов он решил, что сегодняшний день пока что в верхней части списка, но, чтобы перебраться на первое место, потребуется немного времени.

Блистательным сердцем Эверстока мог считаться сарай с пивной кружкой на вывеске выше входа и разношерстными посетителями. Пара из них походили на фермера с сыном – оба мосластые и рыжие, у парня – сумка через плечо. Сидя за столом, они поглощали скудную пищу, весьма несвежую на первый взгляд. Грустный типчик, увешанный потертыми лентами, сгорбился над кружкой. Темпл принял его за странствующего певца и надеялся, что тот предпочитает печальные баллады, поскольку одним своим видом вызывал слезы. Женщина копошилась над огнем в почерневшем очаге и кинула косой взгляд на вошедшего законника.

На барной стойке – корявая доска со свежей трещиной вдоль – выделялось замытое пятно, подозрительно похожее на кровь. Позади нее хозяин заведения тщательно протирал кружки тряпицей.

– Еще не поздно, – прошептал Темпл. – Можем через силу проглотить по кружечке той мочи, что здесь продается, а потом улизнем и никакого вреда.

– Пока сюда не ворвется оставшаяся часть Роты.