Холодное железо

– Я без гроша! Я продал фургон, спустил за бесценок реквизит, заложил костюмы! – Лестек рухнул в грязь на колени. – У меня остались лишь те тряпки, что на мне.

Темпл выдохнул пар и поднял глаза к звездному небу. Видимо, в этот раз он выбрал трудный путь. Странное дело, но мысль его обрадовала. Наклонившись, он помог старику подняться на ноги.

– В моей палатке хватит места на двоих, если ты сможешь терпеть мой храп.

– Я не заслуживаю такой доброты! – пошатнулся Лестек.

– Я тоже, – пожал плечами Темпл.

– Мальчик мой… – пробормотал актер, и его стошнило на рубаху Темпла.

Шай нахмурилась. Она была уверена, что Темпл сейчас взгромоздится на вьючную лошадь и уедет прочь, растоптав копытами ее детскую доверчивость и растворившись без вести. Но он всего лишь отдал старателю лопату и попрощался с ним. А потом потащил измазанного дерьмом старика к недостроенной кузнице Маджуда. Люди – загадка без ответа.

Теперь она часто не спала по ночам. Следила за улицей. Думала, вдруг увидит въезжающего Кантлисса, хотя понятия не имела, как он выглядит. Или надеялась ненароком повстречать Пита и Ро, но сомневалась, что сумеет узнать их. Но главным образом она размышляла. О брате и сестре, о Кротком, о предстоящем поединке. О лицах и событиях, которые начала забывать.

Джег с надвинутой на глаза шляпой повторял: «Дым, Дым…» Додд, удивленно смотревший на ее стрелу в своей груди. И тот служащий из банка, который обратился к ней так вежливо, будто видел перед собой важного посетителя, а не грабителя: «Чем могу вам помочь?» Дело закончилось тем, что она убила его ни за что ни про что. И та девчонка, которую повесили, перепутав с ней. Она покачивалась с петлей на шее, и открытые глаза будто говорили: почему я, а не ты? Но Шай не знала ответа даже приблизительно.

В эти неспешные, темные часы ее голова полнилась сомнениями, как дырявая шлюпка болотной водой, погружаясь и погружаясь, несмотря на безумное отчерпывание. Она представляла смерть Кроткого, как будто она уже настала, Пита и Ро, чьи кости белели где-то на равнине. Из-за этих мыслей она чувствовала себя предательницей, но как выгнать из головы мысль, которая там уже поселилась?

Здесь только смерть давала ответы на все вопросы. Только она могла положить конец спорам и разногласиям, задушить надежду и перечеркнуть планы. Лиф, сыновья Бакхорма, целая куча духолюдов там на равнинах. Люди в Кризе, погибшие в драках, или от горячки, или по глупой случайности, как тот пастух, которого лягнула в лоб кобыла его брата, или торговец башмаками, найденный утонувшим в сточной канаве. Смерть ходила среди них, а когда настанет пора, то придет к каждому.

По улице простучали копыта. Шай вытянула шею, разглядев мерцающие факелы и людей, жмущихся к зданиям, чтобы убраться с дороги дюжины проскакавших всадников. Глянула на Кроткого, который возвышался под одеялом весь в обрывках теней. На голове виднелось только ухо и большая отметина на нем. Зато хорошо слышалось глубокое ровное дыхание.

– Ты проснулся?

– Теперь да, – вздохнул он.

Приезжие осадили коней перед Игорным храмом Мэра, отсветы факелов скользнули по их обветренным суровым лицам. Шай отвернулась. Ни Ро, ни Пита среди них не было. Как, впрочем, и Кантлисса.

– К Мэру прибыли еще головорезы.

– Слишком много вооруженных мужчин, – пробормотал Кроткий. – Не надо быть гадальщиком на рунах, чтобы понять – кровь близко.

Снова стучали копыта. Взрыв хохота и негромкий женский крик сменились стуком молотка от близкого амфитеатра – напоминание о приближающемся зрелище.

– А что делать, если Кантлисс не приедет? – проговорила она в темноте. – Как мы тогда найдем Пита и Ро?

Кроткий медленно сел, причесывая пальцем седые лохмы.

– Будем продолжать искать.

– А что, если… – Все время, пока Шай об этом думала, она не находила сил высказать вслух. До сих пор. – Вдруг они умерли?

– Мы будем искать, пока не удостоверимся окончательно.

– А что, если они погибли на равнинах и мы никогда не узнаем наверняка, так это или нет? Каждый минувший месяц увеличивает вероятность, что мы никогда ничего не узнаем. Все меньше надежд их разыскать, и все больше вероятность потерять навеки. – Голос ее сорвался на писк, но она ничего не могла с собой поделать. – Они могут быть где угодно, живые или мертвые. Как мы найдем двоих детей в этих пустошах, даже не нанесенных на карты? Когда нам придется оставить поиски? Когда мы сможем остановиться?

Он отбросил одеяло, сложил его и, передернувшись, сел на корточки, внимательно глядя в лицо Шай.

– Ты можешь остановиться в любой миг, когда захочешь. Ты и так зашла очень далеко по этому трудному пути – он долгий и тяжелый, а со временем станет еще длиннее и тяжелее. Я дал клятву твоей матери, и я сдержу ее. Потрачу столько времени, сколько потребуется. И пусть в мою дверь стучатся предложения получше… Но ты молода. Вся жизнь у тебя впереди. Никто не посмеет обвинить тебя, если ты остановишься.

– Я справлюсь. – Шай улыбнулась и смахнула слезы. – И ведь у меня нет другой жизни пока, верно?