Холодные деньки

То, что раньше было парой тонн старого бетона, обрушилось c оглушительным грохотом. Крингл был быстр и искусен, но всё же не совершенен. Он сумел увернуться и не дал стене обрушиться прямо на него, но несколько больших булыжников подкосили его ноги, заставив зашататься.

Я издал первобытный крик и ринулся на него. Я ударил его по плечам, а он был слишком выведен из равновесия, чтобы пустить в ход меч. Мы оба рухнули на землю, но я оказался сверху, стоя перед ним на коленях, сжимая ствол ружья обеими руками на манер дубины.

Крингл замер, уставившись на меня, и я внезапно понял, что вокруг воцарилась необычная тишина. Я взглянул по сторонам. Дикая Охота обступила место нашей схватки, их лошади остановились, а всадники сосредоточенно наблюдали за нами. Гончие нервно суетились возле ног скакунов, но не приближались. Тут был и Эрлкинг, его теневой покров был весь изодран, зеленоватая кровь размазана по видимой части доспехов. Правая рука его безвольно повисла. Я повернулся обратно к Кринглу.

— Присоединяйся, прячься или умри, — прорычал я. — Вот и весь выбор, когда по твою душу является Дикая Охота.

Крингл прищурился:

— Всем известно, что это так.

— Теперь уже нет, — издал я ещё один рык. Я медленно поднялся на ноги и так же медленно опустил ружьё. Затем я протянул руку Кринглу:

— Сегодня Охота присоединяется ко мне.

Я взглянул на сборище вокруг и влил в свой взгляд всю твёрдость и решимость, на какую был способен.

— Я отправил на скамейку запасных Эрлкинга и уложил на лопатки долбаного Санта-Клауса, — сказал я. — Теперь скажите мне — кто следующий? Кто окончит существование Зимнего Рыцаря, лорда Зимнего Двора, избранного лично Мэб? Кто из вас находится на вершине пищевой цепочки? Потому что сегодня Хэллоуин, а я чертовски преуспел в том, чтобы побороть свой страх в отношении любого из вас.

Отовсюду на меня смотрели пылающие огнём глаза, но никто не шевельнулся.

Затем Крингл засмеялся, этот смех с рычанием вырывался из его глотки — пульсирующий звук глубокого и здорового веселья. Одна из его огромных рук накрыла мою, и я поднял его на ноги. Одновременно я кинул взгляд на Эрлкинга. Я ничего не мог прочесть по его лицу, но он слегка кивнул мне. Было нечто ироничное в том, как он это сделал, я даже почувствовал исходящее от него беззвучное веселье.

Раздалось тихое, похожее на мурлыканье урчание Харлея, медленно подъехавшего к нам. Кэррин уставилась на происходящее, её глаза широко распахнулись, и она подвела байк прямо ко мне.

— Гарри? — спросила она. — Что тут произошло?

— Смена руководства, — ответил я и перекинул ногу через сиденье мотоцикла, забравшись на него сзади. Не успел я сесть, как тени вернулись, начав крутиться и стекаться. Они ползли по ногам Крингла, восстанавливая скрывающий покров. Когда тени закончили с Кринглом, они начали окутывать Харлей и обоих его пассажиров.

Это было странное ощущение. Всё, что касалось моего физического восприятия, обострилось, и я понял, что чувствую всё, что меня окружает, с кристальной чёткостью. Я чувствовал и других членов Охоты, точно знал, где они были и как вели себя благодаря чистому инстинкту — тому самому инстинкту, который их направлял. Ночь прибавила яркости и стала похожа на серебристую сказочную страну, которая оставаясь ночью, но была при этом яркой, как полдень. Теневые покровы превратились в нечто прозрачное, так что если бы я достаточно близко вгляделся, то мог бы увидеть, что за ними прячется. Я особо не вглядывался. У меня было ощущение, что я не хочу знать, что скрывается за всеми этими тенями.

Кэррин нервно крутанула дроссель Харлея, подавая в двигатель бензин, но вместо рыка мотоцикл издал первобытный крик. Крик тут же подхватили все остальные члены Охоты, даже Крингл. Его теневой покров уже восстановился, он снова оседлал своего скакуна и развернул его, чтобы встретиться со мной взглядом.

— Сэр Рыцарь, — произнёс Крингл, слегка наклонив ко мне голову. — Какая забава придётся вам по нраву в этот прекрасный грозовой вечер?

Я начал заряжать винчестер патронами из сумки, пока снова не зарядил его полностью. Затем я дослал один патрон в ствол, другой в патронник, закрыл брешь защёлкой и почувствовал, как мой рот скривился в волчьей ухмылке.

— Сегодня? — переспросил я. Повысив голос, чтобы мои слова долетели до всех членов Охоты, я объявил:

— Сегодня мы охотимся на Иных!

Кровожадный крик, который издала Дикая Охота в ответ, услышал бы и глухой.

Глава 42

— Ведите себя потише! — громко произнёс я. — Нужно сохранять тишину, пока мы не добёремся до места!

Охота постепенно притихла. Кэррин завела мотор Харлея, но тот не издал ни звука. По мере того, как он набирал обороты, я чувствовал усиливавшуюся вибрацию — и ничего больше. Тени вокруг мотоцикла зашевелились, и через мгновение я осознал, что они приняли форму кошки — крупной, мускулистой и сильной, как ягуар. Это порядком поразило меня. Магия — это не какая-то полуразумная сила, действующая по своей собственной воле. Творческого начала в ней не больше, чем в электричестве.

— Ладно, — сказал я Кэррин, — поехали.