Холодные дни

Я почувствовал, что улыбаюсь, быть может, слишком широкой улыбкой, в темной воде – и выпустил холод Зимы прямо в почву подо мной, через свою правую ладонь. Я изливал его, не удерживая ни грана, забираясь вглубь себя, к источнику холодной силы внутри – и посылая все это в ил и мусор озерного дна.

Озеро Мичиган – глубокое озеро, и только его верхние слои прогреваются солнцем. Глубже нескольких футов от поверхности холод постоянен, абсолютен, а грязь на дне, над которой, как я прикидывал, находилось пятнадцать-двадцать футов воды, была преимущественно липкой. И когда сила изливалась из меня, вода делала то, что она всегда творит с магией – рассеивала, разбрасывала по всем направлениям.

Именно то, чего я и добивался.

Вокруг моей ладони сформировался лед и распространился кругом диаметром в несколько футов (в первые секунды), а ил и грязь проводили энергию лучше, чем вода. Я добавил усилий, круг расширился, сформировалось еще больше продолжавшего расширяться льда. Я удерживал холод, и вода, касавшаяся дна, тоже начала замерзать.

Мой пульс участился, в ушах появился ревущий звук. Я не сдавался, посылая все больше и больше холода в озеро вокруг меня, возводя ледяные слои один за другим на всем дне озера под рухнувшим складом. Через шестьдесят секунд лед достиг толщины в три фута, покрыв уже и мою руку, и плечо. Через девяносто секунд льдом были покрыты вся верхняя часть моего тела и голова, значит, глубина уже составляла пять или шесть футов. Когда мой счет дошел до ста десяти, вся масса льда со стоном оторвалась от дна озера и начала подниматься.

Я не прекращал усилий, строя этот миниатюрный айсберг, а стальные балки склада стонали и скрипели, когда лед начал высвобождать их. Я почувствовал, когда мои ступни вынырнули из воды, хотя большая часть меня была впаяна в лед. Я крутился и вертелся, и, казалось, точно знал, куда приложить усилие и вращательный момент без чьих-либо советов. Наконец лед лопнул, и я выскользнул из него с минимумом проблем. Когда же высунул голову наружу (ну давайте, давайте, шутите на мой счет), то увидел, что сижу в тусклом свете на льдине, плавающей в нескольких дюймах от края озера.

Я по-прежнему находился в задней части склада. Задняя дверь была открыта – прямо у меня над головой, она-то и пропускала тусклый свет. Обломанный конец помещения, пол и две стены оказались вмерзшими в лед, но как-то кривовато. Зазубренный край потолка на пару футов возвышался над поверхностью воды.

Несколько изрядно перепуганных людей и пес со слипшейся шерстью дрожали на льду. Я быстро пересчитал их – все на месте. Я с облегчением опустился на лед, усталость превратила мое тело во что-то неподъемное. Я лежал, а потерпевший крушение склад мягко покачивался в воде. Через несколько секунд я осознал, что все таращатся на меня – и поднял взгляд.

Мои друзья сидели или стояли на коленях на льду, мокрые и дрожащие, не отрывая от меня широко раскрытых глаз. Взгляд Молли был ясным и напряженным, лицо почти ничего не выражало. Жюстина приоткрыла рот, темные глаза смотрели на все со страхом. Баттерс сперва пялился на меня, потом на лед внизу, затем его глаза забегали, шестеренки в голове завертелись, когда он начал вычислять, сколько льда здесь было и сколько понадобилось энергии, чтобы заморозить столько воды. Мак смотрел бесстрастно, по-прежнему поддерживая под локоть полубессознательную Энди.

Энди, с ее соблазнительными формами, была наиболее уязвимой. Если бы мне удалось изолировать ее от остальных, могло произойти кое-что интересное. В конце концов, я спас ей жизнь. Она мне должна. И я легко мог представить несколько способов, которыми она могла бы выразить свою благодарность.

Я вышвырнул эту хищную мысль из головы и сделал глубокий вдох. Когда я выдохнул, воздух вышел густым, клубящимся паром, гораздо более густым, чем обычно, даже в самые холодные дни. Я посмотрел вниз на ладони. Они были покрыты инеем, а концы пальцев и ногти стали просто синими. Я поднес ладонь к лицу, чтобы снять пласт наросшего инея.

Адские колокола. Как же я выгляжу, если мои друзья так на меня уставились?

Ладно, о зеркалах подумаем позже.

Я встал – ноги не скользили даже на мокром льду – и отыскал взглядом самый близкий участок берега. Я вытянул к нему руку, пробормотал: «Infriga» и наморозил десятифутовый мостик от своего импровизированного айсберга к земле.

– Пошли, – сказал я, и зашагал к берегу. Мой голос звучал странно, необычно резко. – У нас мало времени.

* * *

Солнце скользнуло ниже слоя облаков, и небо превратилось в гряду раскаленных углей, медленно догоревших до янтарного цвета и обернувшихся пеплом, когда мы добрались до квартиры Молли.

Томас и Кэррин ждали нас снаружи, прислонившись к стене рядом с постом охраны. В одной руке у Томаса была высокая чашка кофе, в другой – рогалик. Кэррин внимательно смотрела на свой смартфон, легонько ударяя большими пальцами по его поверхности.