Холодные дни

Кэррин подняла обе ладони.

– Погодите, погодите оба. Что, черт дери, происходит?

– Приближается Дикая Охота, – сказал я. Глотка у меня пересохла. – Эммм… Я вроде как разозлил Эрлкинга, несколько лет назад. Но он не из тех, кто забывает.

– Король эрлов[79]? – спросила Кэррин. – И кто теперь несет околесицу?

– Он могущественный властелин в Феерии, – пояснил Томас. – И один из тех, кто возглавляет Дикую Охоту. Когда Охота происходит в реальном мире, она ведется без остановки. Ты можешь присоединиться к охотникам, можешь прятаться от них, или можешь умереть.

– Подожди, – сказала Кэррин. – Гарри, они охотятся на тебя?

Мое сердце продолжало бешено колотиться, разгоняя кровь по мышцам, словно давая сигнал телу: «беги, беги, беги». Было сложно и думать обо всем этом, и ответить на ее вопрос.

– Кгм, да. Я могу… Думаю, я способен чувствовать их приближение. – Я посмотрел на Томаса. – Вода?

– Они проскачут по ней как по тверди.

– Откуда ты это знаешь? – спросила Кэррин.

– Участвовал. – Сказал Томас. – Гарри, Жюстина.

Я сжал в руках тяжелую винтовку.

– Садитесь на катер и отчаливайте.

– Я тебя не оставлю.

– Оставишь, и еще как, – сказал я. – Рейт и Марконе контролируют две другие площадки, но мы единственные, кто может добраться до Духоприюта. Если мы потерпим там неудачу, и ритуал состоится, то нам всем кранты. Если я отправлюсь с вами, Охота несется за мной, преследуя каждого, кто будет рядом. Мы никогда не выстоим против их атаки.

Мой брат заскрежетал зубами и замотал головой.

– Поплыли, Гарри, – сказала Кэррин. – Если они последуют за нами через озеро, мы бросим им вызов там.

– Ты не можешь бросить им вызов, – тихо сказал я. – Охота – не монстр, которого можно подстрелить. Это не какая-то тварь, с которой ты можешь бороться, не наемник, которого можно перекупить. Это стихийная сила, с окровавленными зубами и когтями. Она убивает. И только это она и делает.

– Но… – начала было Кэррин.

– Он прав, – сказал Томас хрипло. – Черт дери, он прав.

– Это шахматы, – сказал я. – Колдовским ритуалом на острове нам объявили шах. У нас нет иного выбора, кроме как попытаться остановить зло всеми нашими средствами. И если это означает жертву фигуры, значит, так тому и быть.

Я положил руку на плечо брата:

– Двигайте. И сделайте это.

На секунду он положил свою сильную холодную ладонь поверх моей. Потом повернулся и побежал к катеру.

Кэррин внимательно смотрела на меня, ее волосы слиплись от дождя. Лицо было искажено болью.

– Гарри, пожалуйста. – Она сглотнула слюну. – Я не могу оставить тебя одного. Тем более, второй раз.

– В этом городе восемь миллионов человек. И если мы не остановим ритуал, люди погибнут.

Выражение лица Кэррин изменилось – боль сменилась шоком, шок ужасом, а ужас – осознанием происходящего. Она издала сдавленный звук и наклонила голову, отвернувшись от меня. И потом направилась к катеру.

Пару секунд я смотрел ей вслед. Потом побежал к «мунстермобилю», потому что непрекращающийся звук рога Дикой Охоты звучал все ближе. Я начал вставлять ключ в замок дверцы и…

И он не входил в скважину.

Я попробовал еще раз. С тем же печальным результатом. В панике я бегал от дверцы к дверце, но каждый из замков отказывался работать. Я уже собирался выбить окно, но сначала посмотрел через него на замок зажигания. Он был забит чем-то похожим на жевательную резинку. «Мунстермобиль» был…

Был выведен из строя. Жвачкой и суперклеем. Этому трюку я научил Тука и его компанию, и они проделывали его со злодеями не раз и не два. И теперь то, что я вытворял с другими, проделали со мной в самый что ни на есть распроклятый неудачный момент.

– Агггргх! – завопил я. – Ненавижу иронию наизнанку!

Гвардия Пицца-Лорда эскортировала нас всю дорогу, но я не сказал им ничего о том, что нужно продолжать нести службу и по прибытии на место. Если учесть расстояние, которое они сегодня покрыли, гвардейцы наверняка попадали без сил в ту же секунду, когда я поставил машину на ручник.

Раскаты грома звучали ближе, моя паника росла, а раненная нога словно горела в огне.

Моя нога!

Мои глаза округлились от ужаса. Красная Шапка действительно убил меня из засады, но я лишь сейчас понял это. Струйка крови, постоянно сочившейся из маленькой ранки, оставляла за мной отчетливый обонятельный и психический след. И отследить меня было – раз плюнуть.

Я мог бы бежать, но я не мог спрятаться.

Гром ревел, и я уже различал группу темных форм, спускавшихся из туч в небе на городские огни Чикаго. Я мог бы бежать, но Охота двигалась со скоростью машин на хайвее. Я даже не был способен хоть как-то оттянуть неизбежное. Призрачные псы ринулись на меня с севера, вдоль береговой линии, а за ними неслась туманная группа темных фигур верхом на лошадях, с луками, стрелами и длинными клинками всевозможных видов.

Обогнать Охоту я не мог. Даже со стероидами Мэб в моем организме.

Но, возможно…

Тут раздался другой рев – на сей раз не грома, а ста сорока лошадей. Сделанных в Америке.