Холодные дни

– Ты пропустил финал. Я нанес этой твари свой коронный удар, а в результате доставил лишь небольшое неудобство. Это существо убралось не потому, что я причинил ему серьезный вред. Оно убралось потому, что не ожидало, что я буду нацелен на то, чтобы его убить, и не хотело рисковать: а вдруг бы мне повезло, и тогда оно не смогло бы отчитаться перед своим начальством.

– И все равно оно удрало, – возразил Томас. – Да, фокус с плавлением мозга был, конечно, ужасен, но все же этот ублюдок не был таким уж крутым.

Я вздохнул.

– Мелкий ублюдок Пибоди как-то притащил одного Иного на заседание Совета. В помещении собрались лучшие чародеи мира, они набросились на него всем скопом, и все же тварь умудрилась убить целую группу своих противников. С Иными очень трудно проделывать магические штуки. Их очень трудно выгнать откуда бы то ни было. Их трудно ранить. Их трудно заставить сдохнуть. Они безумно жестоки, безумно сильны – да и просто безумны. Но не это делает их опасными.

– Хо, – сказал Томас, – не это? Но что же тогда?

– Они действуют вместе, – сказал я тихо. – Насколько нам известно, они действуют все вместе.

Томас какое-то мгновение молчал, размышляя над тем, что следовало из моих слов.

– Действуют вместе, – сказал он. – Делая что?

Я покачал головой.

– То, что они уж там делают. Их действия не всегда вызваны рациональными мотивами – по меньшей мере, так считает Совет.

– Я слышу в твоем голосе скепсис?

– Белый Совет всегда считает, что он умнее всех остальных, вместе взятых. Уж я-то знаю.

– Ну да, потому что ты умнее, чем они, – осклабился Томас.

– Потому что я провожу больше времени на улице, чем они, – поправил я его. – Совет думает, что Иные – это огромный ящик с чокнутыми, которые затевают свои буйства в случайно выбранном направлении.

– Но ты так не думаешь.

– На ум приходит фраза «чокнутый как лиса»[56].

– Ладно. И все же, что ты думаешь: чем заняты эти Иные?

Я пожал плечами.

– Я почти уверен, что благотворительная торговля печеньем их не интересует. Но цитировать меня не стоит.

– Не беспокойся. Мне не так уж часто хочется выглядеть недоумком. Но тот факт, что они действуют скопом, предполагает общую задачу. Цель.

– Да.

– Ну так? – спросил мой брат. – Чего же они хотят?

– Томас, они чужие. В смысле, типа супер-мега-гипер-чужие. Может быть, они вообще не думают, во всяком случае, в том смысле, в каком мы разумеем этот процесс. И как же, черт возьми, мы можем что-то понять в их мотивации – при условии, что она у них вообще имеется?

– Не важно, насколько они вывихнутые, – сказал Томас. – Совместные действия предполагают намерение. Намерение предполагает цель. Цель – понятие универсальное.

– Да они же не из нашей Вселенной! В том-то и вся штука, – сказал я. – Может, ты и прав, я не знаю. Но пока у меня нет лучшей идеи, будет умнее напоминать себе, что ты не знаешь, нежели предполагать, что знаешь, а потом переводить то, что узнал, в предположения, которые выстроил.

– Имеется конкретный факт, который вовсе не предположение, – сказал Томас. – Они хотят тебя.

– Да, – сказал я.

– Зачем? – спросил он.

– Могу только гадать.

– Ну так попробуй.

Я вздохнул.

– Нутром чую, что они планируют устроить побег из тюрьмы.

Томас хмыкнул.

– Они поступили бы умнее, оставив тебя в покое. Теперь ты кое-что знаешь.

Я издал гневный звук.

– Конечно! Ох уж эти идиоты. Пытаясь убить меня, они раскрыли передо мной все, что у них на уме. Теперь голубчики у меня в кармане.

Томас посмотрел на меня в упор.

– Работа на побегушках у Мэб сделала тебя пессимистом.

– Я не пессимист, – сказал я высоким голосом. – Хотя это может не продлиться долго.

Томаса улыбнулся.

– Прекрасно.

– Благодарю вас.

В дверях Мак внезапно повернулся ко мне и сказал: – Дрезден.

Томас склонил голову, прислушиваясь. И потом сказал:

– Легавые.

Я вздохнул.

– Бедолаги. Бьюсь об заклад, что вчерашний ночной патруль даже не отпустили домой. Шатаются, небось, от усталости.

– Это из-за взрыва? – спросил Томас.

– Из-за него.

Нам совсем не нужно было, чтобы нас задержали и допрашивали целый день, и препираться с полицией мне тоже не хотелось – насчет таких вещей у них с чувством юмора слабовато. Власти постоянно говорят, что преступникам не будет покоя, но я уверен, что и полицейские не валяются сутками в гамаках. Мы с Томасом обменялись взглядами и направились к двери.

Возле нее я остановился и посмотрел на Мака.

– Оно тебя знало.

Мак смотрел в пространство и ничего не отвечал.

– Мак, эта тварь была опасной, – сказал я. – И она может вернуться.

Мак хмыкнул.

– Слушай, – сказал я. – Если я прав, этот придурок и его приятели могут стереть с лица Земли солидный кусок нашего штата. Или штатов. Если ты что-то о них знаешь, мне тоже нужно знать.

Мак не поднимал глаз. Через несколько секунд он сказал:

– Я не могу. Я вне игры.

– Посмотри на свое заведение, – сказал я негромко. – Ты не вне игры. Никто не вне игры.

– Брось, – сказал он. – Нейтральная территория.