Холодные сердца

Наташка сошлась с Самуилом легко. Он просил секса, но она согласилась лишь на стриптиз — смотреть можно, трогать нельзя! Это она сказала управляющему баром, когда тот зашел в гримерку и сообщил, что один русский пожилой мужик не прочь бы ей вставить за пару штук баксов, из них половину ему — управляющему. То есть требовалось подставить «малышку» за штукарь. Хорошая цена для шлюхи, но она-то не шлюха! Смотреть, только смотреть! Трогать нельзя!

Наташка не была шлюхой. Она приехала в Штаты пять лет назад из Панамы. Все эти пять лет ей приходилось путаться с бандитами и владельцами баров, чтобы иметь кусок хлеба и три штуки баксов в месяц. Говорят, что среднестатистическая американка до замужества успевает познать сорок девять мужчин. У Наташки было всего шесть за все эти годы. И то типа «по любви». Она не была шлюхой, но русский пожилой мужик платил тысячу долларов за непродолжительный секс. Может, сорваться? Изменить ублюдку Антону? Ха-ха! Было бы здорово так подставить урода! Но нет, она на это не пойдет — Наталью Лопес условия Самуила не устраивали, она не шлюха!

Уединились на втором этаже бара, в специальной комнате для гостей со специальным топчаном. Наташка станцевала на столе, разделась, раздвинула ноги — пусть увидит все!

Старик аж застонал и вывалил из брюк алчущий член (решил, дурак, что ему перепадет счастье!). У Самуила был поистине мамонтовый бивень. Русский был силен, очень тяжел и привлекателен. Наташка позволила потрогать свою грудь. Он умело мял ее накачанные силиконом груди, а массивные золотые перстни на коротких волосатых пальцах царапали набухшие соски. Это еще больше возбудило Наташку. Она застонала от наслаждения по-настоящему и вдруг дико и зло расхохоталась старику в лицо. Все, концерт окончен! Она отработала тысячу баксов. Даже больше! А все-таки надо было дать старику, чтобы мстительно смотреть Антону в лицо, рогоносцу! Но она не шлюха! Она честная женщина и католичка! Аве, Мария! А русский теперь будет мучиться — она свела его с ума! Ха-ха!

Русский вдруг схватил ее в охапку, притянул к себе, желая поцеловать.

— О мадонна! — выдохнула Наташка, отвернувшись, и вырвалась, устремилась к двери.

— Какая мадонна? — не понял русский. — Любовь. Лав!

Это было в городке. А сегодня еще и этот парень с заправки… Все смешалось в голове.

Наташка ехала в своей неоднократно битой старой развалине на колесах и крепко думала. Во-первых, она думала, что так, как она жила все эти годы, дальше жить нельзя — она ничего не достигла, отдаваясь ублюдку Антону, и, продолжая жить так дальше, ничего не достигнет. Скоро она растратит свои прелести на гангстерского придурка, и он сдаст ее в бордель, а дальше наркотики и смерть в тридцать с небольшим. Во-вторых, она думала, что самым разумным было бы прямо сейчас доехать до Мексики и ехать еще дальше, в саму Мексику, там добраться до курортного побережья и постараться подцепить какого-нибудь богатенького доктора или юриста и быстро выйти за него замуж…

Наташка улыбнулась. Тот русский пожилой дурак — Самуил, который пялился на ее прелести, а потом осторожно мял ее упругие груди, предложил стать его женой. Урод. Наташка передернула плечами. Ежедневно он будет трахать ее в анус своим большущим членом! А куда еще? Скорее всего, он извращенец, потому будет не только в «малышку», но и в анус. Или только в анус — с извращенца станется! Да она умрет на третьи сутки от такой супружеской жизни. И Карлос ублюдок — владелец бара. Он не предупредил Наташку, что русский мужик — извращенец. А что он сделал-то, что показался Наташке извращенцем? А член зачем вывалил? Соблазнить ее хотел своим сокровищем? Козел старый.

Наташка утопила педаль тормоза. Повеситься от такой жизни, больше нечего — все мужики козлы. Говорят, что любят, а потом лапают за сиськи, трахают, и лучше не думать, что вытворяют, особенно пьяные. Сплошные ублюдки! Что американцы, что латиносы, что русские. Еще Карлос собирался дать ей только тысячу баксов. Наташка возмутилась его наглой ухмылке.

— Еще пятсот, Карлос! Не меньше! Ты не предупредил меня, что русский полезет ко мне с руками!

— Ты дала себя трогать?

Ублюдок. Наташка еле сдержалась, чтобы не влепить Карлосу пощечину.

Карлос достал из нагрудного кармана рубахи две сотни, потом еще сто.

— Если Антон узнает о твоем промысле… — заговорил он, посмеиваясь.

— Он отрежет тебе яйца и заставит их съесть, — закончила Наташка, вырвала из руки Карлоса три сотни, потом влезла в его карман и достала еще две сотни. — Двести! Триста и двести — пятьсот! Даже этого мало!

— Га-гха. Так, может, порадуешь моего иноходца? — Карлос нагло заиграл глазами и добавил доверительно: — Получишь еще пятьсот. Все две тысячи от русского будут твоими!

Наташка презрительно показала ему палец:

— Пошел ты! Я не шлюха!

— Русскому ты дала себя трогать!

— Он обещал на мне жениться.

— Га-кха-мха-га-а.

Наташка тоже засмеялась вслед за Карлосом. Пряча деньги себе между грудей, торчащих упругими шарами в вырезе блузки, добавила:

— Он богач.

— А я? У меня есть бар!

— Засунь свой бар себе…

Карлос возмутился: