Холодные сердца

Антон снова резко вывернул руль — «мерседес» круто вошел в проулок между одноэтажными белеными домишками. Правильно подметил Педрос — тот козел уже почти старик. Старше его, Антона. Сучка Наташка треплась со стариком, отвратительным русским старикашкой, у которого обвислое брюхо. Поганка. Нет, он убьет ее, убьет, удавит.

Новый поворот, и Антон чуть не въехал в припаркованный у обочины рыдван Наташки. Она покупала хот-дог у лоточника.

— Ага! — вскричал Антон от радости, резко затормозил, и его амбалы по инерции стукнулись о передние сиденья.

Антон выскочил на улицу.

Наташка оглянулась — в глазах ее вспыхнул ужас.

Антон хищно заулыбался:

— Привет. Ты вчера уехала, не сказав ни слова.

— Ты был занят.

— Ешь хот-дог? Сосиску вытащи из булочки. Она с чем у тебя? С майонезом? Ты ведь любишь сосиски с майонезом? Любишь сосать, а потом глотать! — Антон резко схватил Наташку за локоть, потянул на себя. — А? Сосиски?

— Прекрати!

Наташка оттолкнула Антона, но тот с размаха врезал ей ладонью по щеке.

От сильного удара Наташка опрокинулась на стену дома — хот-дог улетел на тротуар. Наташка скривилась от боли и тут же ослепла от яркой вспышки в глазах — Антон, заведясь, послал кулак прямым ударом ей в лицо.

— Э-хе-хе-хе! — громко ржали мексиканцы в машине.

Антон оглянулся. Ублюдки боязливо притихли. Антон пнул Наташку в ногу:

— Вставай!

Она была в отключке.

— Дрянь, — прошептал Антон.

Вид неподвижного тела отрезвил его — ревность ревностью, но убивать ее по-настоящему он не хотел. Такой смазливой молодой бабенки ему больше не видать. И все-таки она дрянь.

Сзади посигналили.

Антон оглянулся. Из полицейской машины смотрел шериф, нетерпеливо постукивая пальцами по кожаной оплетке руля.

Антон покорно подошел.

— Я сказал русским, чтобы они убирались из города, — сказал шериф. — Если ослушаются, упрячу за решетку. Они не будут тебе досаждать.

— Спасибо, шериф. Завтра жду в условленном месте, отдам вашу долю.

— Хорошо. — Шериф посмотрел на привалившуюся к стене вырубленную Наташку, ухмыльнулся: — Русский понравился ей?

— Шериф, это моя девушка, и мы сами разберемся.

Шериф поднял руки, показывая, что он не пытается вмешиваться, потом надел солнцезащитные очки с темными стеклами и передернул сцепление.

— Желаю удачи.

Антон вернулся к Наташке, присел на корточки перед ней, коснулся пальцами ее мягкой щеки:

— Эй! Ты живая?

Наташка простонала, открыла глаза.

— Ты трахалась с ним?

— Ненавижу тебя, — выдохнула она.

— Скажи правду.

Наташка тряхнула головой — все плыло перед глазами. Дошла до ручки — ее бьют. Разве стоящая женщина позволит мужику распускать руки?

Она посмотрела Антону в глаза. Самовлюбленный ублюдок.

— Нет.

— Что — нет?

— Я трахаюсь только с тобой.

— Ложь. Но приятно слышать. Вставай.

— Не могу. Ты мне разбил лицо.

— Заживет. Вставай.

Антон дернул Наташку вверх, удержал на ногах. Все-таки приятно, что она не сознается. А ведь треплась, треплась с русским стариком. Наверное, дозволяла выделывать с ней всякие штуки! Черт!

Антон сдавил плечо Наташки. Та застонала, скривилась. Он ослабил хватку.

— Что говорил тебе русский?

— Замуж звал. Кольцо дарил. С бриллиантами.

— Где кольцо?

— Я не собиралась за него замуж. Я не знаю его! Как я могла взять кольцо?

— Дура. Я выгнал его из города. Кольцо бы осталось нам. Что смотришь на меня? Себе бы оставила.

— Антон, у меня голова болит. У меня все болит. Ты ударил меня. — Наташка заплакала.

— Заслужила.

— Я тебе не изменяла.

— Ладно, проехали. Эй, Педрос! Отвези ее домой.

Антон помог Наташке сесть в ее машину, Педрос расположился за рулем. Антон обошел машину спереди, нагнулся к уху Педроса, прошептал:

— Потом останешься в ее доме. Смотри, чтобы она не наглупила.

— Понятно.

— Езжайте.

Проводив взглядом рыдван Наташки, Антон посмотрел на своих ублюдков в «мерседесе». Они весело скалились. Как смешно — боссу наставили рога! А может, вправду Наташка не трахалась с русским? Она ведь боялась Антона. Просто цепенела от ужаса, когда он начинал заводиться. Нет, трахалась. В глубине подсознания свербила уверенность — давала по полной программе, курва. Он убьет ее, обязательно убьет. Потом.

Антон вернулся за руль «мерседеса».

— Куда едем, босс? — спросил Рауль, отморозок с изуродованным шрамом лицом.

— Работать. Сегодня день уплаты налога. Потрясем торговцев. Шериф уже намекал, что не прочь получить свою долю.

— Ненасытный ублюдок. С удовольствием сломал бы ему хребет.

Антон усмехнулся:

— До пенсии ему немного осталось. Как только он покинет свой пост, мы ему не только хребет сломаем, но руки, ноги и все остальные кости.

Латиносы заржали.

«Мерседес» с отморозками сорвался с места — день предстоял насыщенный, все торговцы района будут вносить положенное в бандитскую кассу Антона.