Холодные сердца

– Не смейте оправдываться. А то сейчас борьбой займемся. Желаете бросок через спину? Или через пояс?

– Нет! – быстро ответил Николя, очнувшись, но предательски зевнув.

– Докладывайте!

Ванзаров размахивал руками и глубоко наклонялся, делая гимнастику, что Николя показалось глубочайшей глупостью.

– О чем докладывать? – спросил он, не справившись с новым зевком.

– Чем занимались с объектом наблюдения.

– Ах, это… – опять зевание, – простите… Она не убийца. Обыкновенная хищница. Крепко села на мой крючок.

– Я не спрашиваю вашего мнения о Катерине Ивановне. Я спросил, где и во сколько она была под вашим наблюдением.

– У Фомана, вы нас видели, – начал Николя.

– Видел. Дальше.

– Поехали кататься. Потом гуляли по пляжу. Потом гуляли в дубах. Воздыхатель за нами следил. Потом опять катались. Выпили бутылку шампанского.

– В котором часу отвезли ее домой?

– Около четырех, уже светало… Потом еще час наблюдал за домом. Оставил наблюдение, когда она наверняка спала.

– Это хорошо, – сказал Ванзаров, вертя корпусом так, что Николя слегка замутило. – Вернее: плохо. Она все время была под наблюдением. А я так рассчитывал на вашу безалаберность. Думал, оставите ее хотя бы в час ночи. И вы подвели меня. Не думал, что так точно выполните поручение.

– Благодарю, – буркнул Николя. Такой комплимент, да еще с утра пораньше – не пряник. – Ваша провокация удалась?

Ванзаров покрутил руками не хуже ветряных мельниц, стряхнул их и, как ни в чем не бывало, застегнул манжеты.

– К сожалению, противник оказался умнее, чем я рассчитывал. Или к счастью.

– Почему к счастью?

– Умного легче ловить. Будет рассчитывать, продумывать, усложнять и обязательно допустит элементарную ошибку. Дамы на это особенно падки.

– Ну, не знаю, – сказал Николя. – Мне кажется, Катерина Ивановна тут ни при чем.

– Чиновнику сыска не должно казаться. Или знаете, или молчите. Кстати, Николя, ваша белошвейка Дарья проживает на углу Чухонской улицы и Нового переулка?

– И это уже пронюхали? Ну, и зачем вам?

– Там видно будет. Может, пригодится. Одевайтесь, чего мерзнуть зря.

Приказ Николя выполнил с большой охотой. Стоило одеться, как приятная дрема, манящая сном, куда-то делась. Он понял, что спать совершенно не хочется. Буквально ни в одном глазу. Что же теперь делать?

– Служебный роман со Снежной королевой продолжать, – сказал Ванзаров. – Задача прежняя: не выпускать из виду ни на минуту.

– Так точно… А вам совсем не интересно, что я узнал?

– Николя, только утренняя сонливость объясняет то, что вы сморозили. Выкладывайте.

– Во-первых… – начал Николя и вовремя поймал ладошкой зевок, – извините, сейчас пройдет… Значит, так. У Катерины Ивановы есть еще один ухажер, кроме того, что по кустам филерит.

– Как узнали?

– В ресторане она на него, а он на нее бросали такие взгляды, что все было ясно без слов. Кто-то из бывших. Или нынешних. Не знаю, кто это такой…

– Я знаю, кто это. За внимательность – приз.

– Да? А какой? – искренно спросил Николя.

Ванзаров только головой покачал.

– Что-нибудь еще обнаружили?

– Спросил напрямик про угрозу, что она мадам Порховой в парке бросила. Вот взял и спросил. И знаете, что она ответила?

– Даже боюсь представить.

– Она закрыла мне рот поцелуем! Каково?

– Пусть это будет самым тяжким испытанием в вашей жизни, – сказал Ванзаров. – Идите домой, вас завтрак заждался.

Николя хотел было обидеться, но раздумал.

– А это правда, что Лебедев приезжает? – спросил он.

– Утренним поездом. Только не вздумайте устроить радостную встречу любящего ученика с любимым учителем. Этого еще не хватало. Издалека пошлете воздушный поцелуй, и достаточно. Вы секретный агент на задании. Пока еще. Не задерживаю…

Николя хотел возразить, но настроение Ванзарова в это утро к спорам не располагало. Как, собственно, и всегда, когда ему не хотелось спорить или отвечать на простые вопросы, которые он сам же и поставил.

Ожидающие поезда в девять сорок пять, а также все, кому повезло оказаться на платформе, решили, что в Сестрорецк пожаловала коронованная особа или, по меньшей мере, – Аполлон собственной персоной. Не было красных ковров, оркестр не играл туш, дети в кружевных платьицах не подносили букеты, даже скромного салюта не случилось. Однако каждый дачник ощутил – происходит нечто значительное. Хотя на самом деле господин высокого роста всего-навсего осматривал станцию. Этого было достаточно.