Холодные звезды

Это был акт милосердия, Кай не вкладывал в свои намерения ничего плохого. Он много раз видел медленную агонию замерзающих людей и понимал, как будет лучше. Но протурбийка вдруг завопила от ужаса и расцарапала ему руки, отбирая животное.

— Ты схур! Схур! — кричала она. — Зачем ты его убиваешь! Я его вылечу!

— Он же почти мертвый… — растерялся Кай, — спроси у отца…

— Ты тоже был почти мертвый, когда мы тебя нашли! — набросилась протурбийка, захлебываясь слезами. — Но тебя же мы не убили! Чем ты лучше него?!

Кай промолчал. Он, действительно, не чувствовал себя ничем лучше полудохлой зверушки и в тот момент внезапно понял, что ею и являлся для Айшаса и его дочери. Просто зверушкой, на которой практиковались в лечении. Кай поднялся и пошел обратно в дом.

— Схур! — продолжала кричать ему вслед девочка.

— Дура! — стиснул кулаки он.

Весь вечер из комнаты, где Айшас принимал пациентов, доносились рыдания Цхалы и встревоженный голос ее отца. Кай скрипел зубами и не понимал, почему протурбиец такой глупый, что не замечает очевидного.

Зверька похоронили в саду следующим утром.

Прошло время, и тот случай забылся. Для Цхалы, но не для Кая. Он вдруг переосмыслил слова ее отца, сказанные им когда-то. Схур из него никуда не денется. Его можно только тщательно спрятать.

В четырнадцать Каю казалось, что он овладел этим искусством в совершенстве. Ради Цхалы, у которой в очередной раз изменилось поведение, появились загадочные взгляды и полуулыбки. По ночам она часто вытаскивала Кая в сад, посмотреть на звезды.

— Видишь вон ту красную звезду? — спросила она как-то раз, вытягивая одну руку вверх, а другим плечом касаясь его. — Это Сшат-Ацхала, мать всех звезд. Я тебе не говорила, меня, кстати, в честь нее назвали.

Кай не смотрел на небо, он разглядывал профиль протурбийки и размышлял, почему у него внутри постоянно возникает такое волнение при ее виде.

— Когда я скучаю по маме, — девушка скосила глаза, заметила взгляд Кая, и на ее щеках заиграл охристый румянец, — то представляю, что это она смотрит на меня с той звезды. Если ты когда-нибудь по мне заскучаешь, то можешь посмотреть на Сшат-Ацхалу и представить, что это я.

— Зачем мне смотреть на какие-то звезды, если я могу в любой момент увидеть тебя здесь? — с напускным равнодушием фыркнул Кай. — Все эти рассказы, что кто-то наблюдает с них за нами — это бред. Я был там. Жил на другой планете. За нами никто не наблюдает. Мы никому не нужны. Надо думать только о тех, кто рядом.

Цхала рассмеялась и обняла его крепко-крепко, как делала почти каждый день за минувшие три года. Он с видом мученика закатил глаза и застонал.

— Знаю, знаю, — миролюбиво поддразнила она, — ты не любишь, когда я тебя тискаю. Но мне постоянно кажется, что ты еще не до конца здоров. Папа говорит, что когда-нибудь ты уйдешь от нас, захочешь вернуться к людям. Ты — мой друг, Кай. Я просто стараюсь успеть наполнить тебя любовью побольше, пока ты не ушел.

— Глупости, — отмахнулся он, — куда мне идти? У меня нет другого дома. Среди людей я никому не нужен. Айшас, наоборот, намекал, что хочет научить всему, как и тебя.

— Тебе же это не интересно! Тебя не тянет быть лекарем, как мой отец!

— Ну… — Кай пожал плечами, — станет интересно. Наверное. Надо же чем-то заниматься, когда вырасту.

Цхала разглядывала его из-под длинных черных ресниц.

— Ты красивый… отец хорошо вылечил тебе спину, она очень ровная. Все мои подружки про тебя спрашивают, после того, как мы недавно вышли в город погулять… они спрашивают… все ли у тебя, как у протурбийцев? — она вдруг смутилась и отвернулась. — То есть, кроме глаз и цвета кожи, конечно.

Кай тоже ощутил неловкость.

— Ты же видела меня. После того, как нашла с отцом на дороге. Ну… ты понимаешь… почти без всего.

Цхала резко повернулась обратно. Ее глаза лихорадочно блестели.

— Да, но… они еще спрашивают, целуешься ли ты так же, как протурбийцы?

— Я… не знаю, — осторожно произнес он. — А ты уже с кем-то целовалась?

Девушка закусила губу, пряча многозначительную улыбку, и покачала головой. У Кая бешено застучало сердце и потемнело в глазах, когда он наклонился и осторожно ее поцеловал. Цхала отпрянула, судорожно втянула в себя воздух, потом снова резко приникла к его губам и снова отпрянула. Ее грудь высоко поднималась и опускалась.

— Папа говорит, что нельзя просить обратно любовь, которую мы тебе даем, — сбивчиво зашептала она, — что ты не обязан нас любить в ответ, потому что это наш выбор, и мы даем тебе все бескорыстно. Что иначе ты бы не вылечился.

— Да я… — Кай замялся, — просто не верю в любовь. Моя мать говорила, что любит меня, но так и не прилетела. Я верю в Айшаса и в тебя. Мне хорошо здесь. Я сделаю все, что вы попросите. Но эти разговоры про любовь… — он поморщился, — кажутся глупыми. Давай попробуем еще раз, мне понравилось.

Он хотел снова наклониться к Цхале, но та отодвинулась.