Холодный дом

Сколько их было на борту милого старого «Разящего»! Впоследствии, плавая с капитаном Суоссером по Средиземному морю, я пользовалась всяким удобным случаем узнать поближе и обласкать мичманов, подчиненных капитану Суоссеру. Правда, их никогда не называют «молодыми джентльменами», душеньки мои, и вы, вероятно, ничего не поймете, если сказать вам, что они еженедельно «чистят белой глиной» свои счета, но я-то понимаю (это значит, что они их приводят в порядок), да и немудрено, что понимаю – ведь синее море сделалось для меня второй родиной и я была заправским моряком. Опять же и при профессоре Динго…

(– Прославился на всю Европу, – пробормотал мистер Беджер.)

– Когда я потеряла своего дорогого первого и стала женой своего дорогого второго, – продолжала миссис Беджер, говоря о своих двух мужьях, как будто они были частями шарады, – я снова смогла продолжать свои наблюдения над молодежью. Аудитория на лекциях профессора Динго была многолюдная, и я, как жена выдающегося ученого, сама ищущая в науке того великого утешения, которое она способна дать, считала своей почетной обязанностью принимать у себя студентов для обмена научным опытом. Каждый вторник, вечером, у нас в доме подавали лимонад и печенье всем тем, кто желал их отведать. А науки было сколько душе угодно.

(– Замечательные это были собрания, мисс Саммерсон, – с благоговением вставил мистер Беджер. – Какое великолепное общение умов происходило там, вероятно, под председательством такого человека!)

– А теперь, – продолжала миссис Беджер, – будучи женой моего дорогого третьего, то есть мистера Беджера, я не теряю своей наблюдательности, выработанной при жизни капитана Суоссера и послужившей новым, неожиданным целям при жизни профессора Динго. Поэтому о мистере Карстоне я сужу не как новичок. И все же я убеждена, душеньки мои, что мистер Карстон выбрал себе профессию неосмотрительно.

Ада так явно встревожилась, что я спросила у миссис Беджер, на чем основаны ее предположения.

– На характере и поведении мистера Карстона, дорогая мисс Саммерсон, – ответила она. – Он такой легкомысленный, что, вероятно, никогда не найдет нужным высказать свои истинные чувства, – подумает, что «не стоит того», – но к медицине он относится вяло. У него нет к ней того живого интереса, который необходим, чтобы она стала его призванием. Если он и думает о ней что-нибудь определенное, то я бы сказала, он считает ее скучной. А это не обещает успеха. Те молодые люди, которые серьезно интересуются медициной и всеми ее возможностями, – как, например, мистер Аллен Вудкорт, – найдут удовлетворение в ней самой, а значит, будут как-то вознаграждены, несмотря на то что им придется работать очень усердно за ничтожную плату и много лет терпеть большие лишения и горькие разочарования. Но я совершенно убеждена, что мистер Карстон не из таких.

– Мистер Беджер тоже так думает? – робко спросила Ада.

– Видите ли, – начал мистер Беджер, – откровенно говоря, мисс Клейр, подобный взгляд на вещи не приходил мне в голову, пока миссис Беджер его не высказала. Но когда миссис Беджер так осветила вопрос, я, натурально, отнесся к этому с величайшим вниманием, зная, что умственные способности миссис Беджер, не говоря уж о том, каковы они от природы, имели редкостное счастье развиваться в общении с двумя столь выдающимися (скажу даже прославленными) деятелями, какими были капитан Суоссер, моряк королевского флота, и профессор Динго. И я сделал вывод… коротко говоря, он совпадает с выводом миссис Беджер.

– Капитан Суоссер, – сказала миссис Беджер, – поговаривал, выражаясь образно, по-флотски, что, когда варишь смолу, старайся, чтоб она была как можно горячее, а когда драишь палубу шваброй, то драй так, словно у тебя сам Дэви Джонс – то бишь дьявол – за спиной. Мне кажется, что этот афоризм подходит не только к мореходной, но и к медицинской профессии.

– Ко всем профессиям, – заметил мистер Беджер. – Капитан Суоссер выразил это замечательно. Прекрасно сказано.

– Когда я вышла за профессора Динго и мы после свадьбы жили в северной части Девоншира, – промолвила миссис Беджер, – местные жители протестовали, когда он портил внешний вид домов и других строений, откалывая от них куски камня своим геологическим молотком. Но профессор отвечал, что он не признает никаких зданий, кроме Храма науки. Принцип тот же самый, не правда ли?

– Именно тот же самый! – подтвердил мистер Беджер. – Отлично сказано! Во время своей последней болезни, мисс Саммерсон, профессор выражался так же, когда (уже не вполне владея своими умственными способностями) не давал убрать из-под подушки свой молоточек и все порывался откалывать кусочки от физиономий окружающих. Всепоглощающая страсть!