Холодный дом

Мы, пожалуй, предпочли бы, чтобы мистер и миссис Беджер говорили покороче, но все же поняли, что, не скрыв от нас своего мнения о Ричарде, они поступили бескорыстно и мнение их, по всей вероятности, справедливо. Мы условились ничего не передавать мистеру Джарндису, пока не увидимся с Ричардом, который собирался прийти к нам на следующий день, а с ним решили поговорить очень серьезно.

Итак, переждав некоторое время, чтобы Ричард мог немного побыть вдвоем с Адой, я вошла в комнату, где они сидели, и сразу поняла, что моя девочка (как и следовало ожидать) готова считать его совершенно правым, что бы он ни говорил!

– Ну, Ричард, как идут ваши занятия? – спросила я.

Когда он сидел с Адой, я всегда садилась рядом с ним с другой стороны. Он любил меня как родную сестру.

– Да, в общем, недурно! – ответил Ричард.

– Лучше этого он не мог сказать, ведь правда, Эстер? – с торжеством воскликнула моя прелесть.

Я попыталась бросить на нее укоризненный взгляд, но мне это, конечно, не удалось.

– Недурно? – повторила я.

– Да, – ответил Ричард, – недурно. Медицина – наука довольно скучная и однообразная. Но она не хуже любой другой науки.

– Милый Ричард! – проговорила я с упреком.

– А что? – спросил Ричард.

– «Не хуже любой другой»!

– Я не вижу в этом ничего плохого, Хлопотунья, – проговорила Ада, доверчиво переводя глаза с него на меня, – ведь если медицина не хуже любой другой науки, то Ричард, надеюсь, сделает в ней большие успехи.

– Ну да, конечно, и я надеюсь, – сказал Ричард, небрежно откинув волосы со лба. – Может быть, это, в конце концов, всего только испытание, пока наша тяжба не… простите, совсем было позабыл! Я ведь не должен упоминать о тяжбе. Запретная тема! Ну да, в общем все обстоит недурно. Давайте поговорим о чем-нибудь другом.

Ада охотно согласилась бы с ним – ведь она уже была твердо убеждена, что вопрос решен вполне удовлетворительно. Но я не считала возможным остановиться на этом и начала все сызнова.

– Нельзя же так, Ричард, и ты, милая Ада! – сказала я. – Подумайте, как это важно для вас обоих; а вы, Ричард, должны твердо знать, нравится ли вам ваша будущая профессия и намерены ли вы заниматься ею серьезно, или нет, – этого требует ваш нравственный долг по отношению к кузине. Я думаю, что нам обязательно надо поговорить об этом, Ада. А то будет поздно – и очень скоро.

– Конечно! Давайте поговорим! – согласилась Ада. – Но, мне кажется, Ричард прав.

Как могла я укорять ее хотя бы взглядом, если она была такая красивая, такая обаятельная и так любила его!

– Вчера у нас были мистер и миссис Беджер, Ричард, – сказала я, – и, судя по всему, они думают, что медицина вам не очень-то по вкусу.

– Неужели? – проговорил Ричард. – Вот как! Ну, это, пожалуй, меняет дело, – ведь я понятия не имел, что они так думают, и мне не хотелось их разочаровывать или доставлять им какие-нибудь неприятности. Да я и правда не особенно интересуюсь медициной. Но ведь это неважно! Она не хуже других наук!

– Ты слышишь, Ада! – воскликнула я.

– Должен сознаться, – продолжал Ричард полузадумчиво, полушутливо, – что медицина не совсем в моем вкусе. У меня к ней не лежит душа. И я слишком много слышу о мужьях миссис Бейхем Беджер – первом и втором.

– Ну, это можно понять, – в восторге воскликнула Ада. – Мы с тобой, Эстер, вчера говорили то же самое!

– И потом, – продолжал Ричард, – слишком все это однообразно: сегодня то же, что и вчера, завтра то же, что и сегодня.

– Мне думается, – сказала я, – что это недостаток, свойственный любой деятельности… даже самой жизни, если только она не протекает в каких-то необыкновенных условиях.

– Вы полагаете? – промолвил Ричард задумчиво. – Может быть! Ха! Но слушайте, – он снова внезапно развеселился, – мы отвлеклись от того, о чем я говорил. Повторяю – медицина не хуже любой другой науки. В общем, все обстоит недурно! Давайте поговорим о чем-нибудь другом.

Однако даже Ада, чье личико сияло любовью, – а теперь, когда я уже знала, какая у нее невинная и доверчивая душа, это личико казалось мне еще более невинным и доверчивым, чем в тот памятный ноябрьский туманный день, когда я впервые его увидела, – даже Ада, услышав его слова, покачала головой и приняла серьезный вид. Поэтому я воспользовалась удобным случаем и намекнула Ричарду, что если он иногда перестает заботиться о себе, то он, по моему глубокому убеждению, конечно, никогда не перестанет заботиться об Аде, и если он ее любит и считается с ней, он не должен преуменьшать важность того, что может оказать влияние на всю их жизнь. Это заставило его призадуматься.

– Милая моя Хлопотунья, в том-то все и дело! – отозвался он. – Я думал об этом несколько раз и очень сердился на себя за то, что хоть я и очень хочу серьезно взяться за дело и… но это мне… почему-то не совсем удается. Не знаю, как это получается; должно быть, мне не хватает чего-то. Как дорога мне Ада, не знает никто, даже вы, Эстер (милая моя кузина, я так вас люблю!), но во всем остальном я не способен на постоянство. Это такие трудные занятия, и на них уходит столько времени! – добавил Ричард с досадой.