Холодный дом

– Да, я немного знаком с ним и заходил к нему сюда.

– Прекрасно, сэр! – проговорил мистер Баккет. – Так позвольте мне ненадолго оставить мисс Саммерсон с вами, а я пойду поговорить с ним.

Последний из полисменов, с которыми совещался мистер Баккет, молча стоял сзади нас. Я его не замечала, пока он не вмешался в разговор – когда я сказала, что, кажется, кто-то плачет здесь поблизости.

– Не пугайтесь, мисс, – промолвил он. – Это служанка Снегсби.

– Видите ли, – объяснил мистер Баккет, – с этой девушкой случаются припадки, и нынче ночью ей туго пришлось. Это очень досадно, потому что мне нужно получить от нее кое-какие сведения; так что придется как-нибудь привести ее в чувство.

– Но, если бы не она, мистер Баккет, все в доме давно завалились бы спать, – сказал полисмен. – Она тут голосила чуть не всю ночь, сэр.

– Что правда, то правда, – согласился тот. – Мой фонарь догорает. Посветите-ка мне своим.

Все это говорилось шепотом, неподалеку от того дома, из которого глухо доносились стоны и плач. Мистер Баккет подошел к двери, которую полицейский осветил маленьким кругом света, и постучал.

Дверь открыли только после того, как он постучал два раза, и он вошел в дом, а мы остались на улице.

– Мисс Саммерсон, – сказал мистер Вудкорт, – прошу вас, позвольте мне остаться с вами, только не сочтите меня навязчивым.

– Вы очень добры, – ответила я. – Мне нечего скрывать от вас, и если я теперь что-то скрываю, так это чужая тайна.

– Это я хорошо понимаю. Верьте мне, я останусь при вас только до тех пор, пока не почувствую себя лишним.

– Я во всем доверяю вам, – сказала я. – Я знаю и глубоко чувствую, как свято вы исполняете свое обещание.

Немного погодя маленький круг света засиял вновь, и, освещенный им, мистер Баккет подошел к нам; лицо у него было серьезное.

– Пойдемте, пожалуйста, туда, мисс Саммерсон, – сказал он, – погрейтесь у огонька. Мистер Вудкорт, мне сказали, что вы – врач. Будьте добры, осмотрите эту девушку, – может, удастся привести ее в чувство? У нее где-то спрятано письмо, которое мне очень нужно. В ее сундуке письма нет, должно быть, она носит его с собой, но сейчас она так скорчилась и съежилась, что до нее трудно дотронуться, не сделав ей больно.

Мы все трое вошли в дом. В этом доме было не только холодно и сыро, но и душно. В коридоре за дверью стоял перепуганный, расстроенный маленький человек в сером сюртуке, очень вежливый, с мягким голосом.

– Пройдите, пожалуйста, вниз, мистер Баккет, – сказал он. – Леди извинит меня за то, что я веду вас в кухню, – в будни она заменяет нам гостиную. В чулане при кухне обычно спит Гуся; она и сейчас там, бедняжка, и так мучается, просто ужас!

Мы стали спускаться по лестнице, а за нами следовал мистер Снегсби – так звали маленького человека, как я скоро узнала. В кухне у огня сидела миссис Снегсби, и глаза у нее были очень красные, а лицо очень суровое.

– Крошечка, – начал мистер Снегсби, входя следом за нами, – не лучше ли нам прекратить, – говоря напрямик, дорогая, – прекратить вражду хоть на одну минутку за всю эту длинную ночь? К нам пришли инспектор Баккет, мистер Вудкорт и одна леди.

Миссис Снегсби очень удивилась, да и немудрено, и, оглядев нас всех, бросила особенно недружелюбный взгляд на меня.

– Крошечка, – продолжал мистер Снегсби, присев в самом дальнем углу у двери, словно он считал, что, садясь на стул у себя дома, позволяет себе некоторую вольность, – ты, может быть, спросишь меня, почему инспектор Баккет, мистер Вудкорт и эта леди зашли в переулок Кукс-Корт в такой неурочный час? Не знаю. Не имею ни малейшего понятия. Если бы мне и сказали, почему, я все равно ничего бы не понял, и лучше пускай не говорят.

Он сидел, опустив голову на руку, и казался таким жалким, а мое появление здесь, очевидно, было столь нежелательным, что я уже хотела извиниться, как вдруг мистер Баккет решил вмешаться.

– Вот что, мистер Снегсби, – начал он, – подите-ка вы сейчас с мистером Вудкортом и позаботьтесь о своей Гусе…

– «Своей Гусе», мистер Баккет! – воскликнул мистер Снегсби. – Продолжайте, сэр, продолжайте в том же духе. Того и гляди, меня заподозрят и в том, что она «моя».

– Держите свечу, – продолжал мистер Баккет, не исправив своей оплошности, – или держите девушку и вообще помогайте, когда вас попросят. Вы, безусловно, будете делать все это охотно, потому что вы человек учтивый и мягкий, сами знаете, и сердце ваше полно сочувствия к ближнему. (Мистер Вудкорт, осмотрите ее, пожалуйста, и если вам удастся найти письмо, отдайте его мне как можно скорее.)

Мистер Вудкорт и мистер Снегсби вышли, а мистер Баккет, ни на минуту не умолкая, заставил меня сесть в углу у камина и снять сырые башмаки, потом повесил их сушиться на каминную решетку.