Холодный как лед

– К черту, мы тут обходимся без формальностей, – заявил Гарри. – Уверен, ты сможешь что–нибудь раздобыть для нее, Йенсен. Разумеется, ты же у нас на все руки мастер. – И повернулся к Женевьеве: – Он же Овен, если помните. Сукин сын из кожи вон вылезет, простите мой французский, но задание выполнит. Сам–то я Водолей, больше человек творческий. Обычно я не лажу с Весами, но, полагаю, у вас один из этих чертовых восходящих знаков.

Вспыльчивый нрав – единственное, что у нее «восходило», но, черт возьми, этим здесь не поможешь. Ей не уклониться, подумала Женевьева. Раз уж она на него работает, он может рассчитывать получить почти все, что хочет от нее. Поэтому она стиснула зубы и улыбнулась, заверив:

– Конечно, я отлично устроюсь.

Питер Йенсен кивнул, как всегда, с бесстрастным лицом. Она чуть ли не ждала, что он удалится, пятясь и непрестанно кланяясь, подобно средневековому слуге–китайцу, но он просто повернулся и пошел. Какое–то мгновение Женевьева заворожено наблюдала, как он уходит. Со спины он выглядел иначе – выше, стройнее, не такой безликий. Может, дело в очках и прилизанных волосах, это они придавали его образу такую ординарность? Или, возможно, отпуск ей еще нужнее, чем она считала, коли у нее возникают какие–то параноидальные фантазии насчет совершенно неинтересного личного помощника.

В конце концов, это не важно. Ее накрепко заарканил и связал очаровательный техасец. Она позволит Гарри Ван Дорну напоить ее вином и угостить обедом, а завтра уже будет в пути, оставив позади и работу, и эту жизнь. Спать она с Ван Дорном не собирается – в какой момент Женевьева так решила, уже не могла с уверенностью вспомнить. Нет у нее настроения ни на что, кроме уединения и покоя.

Примет парочку транквилизаторов, чтобы заглушить тревогу, и переживет эту чертову ночевку в окружении вод. Ну, а завтра к этому времени все останется лишь далеким воспоминанием.

Агент Йенсен был не в духе. Все складывалось не так, как он запланировал. Впрочем, такое нередко случается. Он не учел Женевьеву Спенсер и то, что Гарри Ван Дорн вцепится в нее, как щенок в новенькую пищащую игрушку. Йенсен мог обратить ее присутствие к своей выгоде, в качестве отвлекающего фактора, но ему такой маневр все же был не по душе. Сложности – необходимое зло, а он человек, который от сложностей избавляется. Ему следовало умудриться избавиться от мисс Спенсер до того, как она вообще появилась на островах.

Он редко тратил время, негодуя на прошлое. Он ведь предполагал появление хорошенькой цыпочки – мелкого неудобства, которое смог бы быстренько устранить. И она в самом деле оказалась очень хорошенькой, такая округлая, ухоженная, что ему даже сводило скулы, когда он позволял себе роскошь что–то почувствовать. Однако в этой женщине крылось нечто большее, хотя она тщательно старалась этого не показать. Она была куда умнее, чем хотела дать знать людям, и куда яростнее.

Ярость эта, бесспорно, завораживала. Отвлекала. Знакомые ему женщины весьма успешно прятали гнев, давая ему выход окольными путями. Казалось, Женевьева Спенсер выхода не находила, и Питер смог рассмотреть, какое кипение происходило за безмятежностью взгляда ее карих глаз. Белокурые волосы и карие глаза – интересное сочетание. Хотя в натуральном виде ее волосы, наверно, какого–нибудь мышиного цвета.

Он слишком много думает о ней, когда у него тут срочное задание. Ханс уже надежно обосновался на камбузе, приступив к работе, на которую он был отлично натаскан, когда дело доходило как до приготовления пищи, так и владения ножами. Рено занят в недрах яхты, обеспечивая, чтобы все шло, как надо, когда они получат сигнал. Еще пятерых выбирала сама Изобел Ламберт, и эти агенты способны действовать почти столь же эффективно и профессионально, как он. И тоже безо всяких усилий устроились и приступили к новой работе. Гарри Ван Дорн и понятия не имел, что окружен членами Комитета.

В то же время, будь Гарри столь наивным простачком, какого строил из себя, то не имел бы представления о существовании Комитета вообще. О Комитете знало считанное число людей, но Йенсен не верил в тупость Гарри. С такой–то властью и деньгами он руководил скупкой огромного количества конфиденциальной информации.

С чего–то вдруг он, Йенсен, становится раздражительным.

Казалось бы простое дело – справиться с Гарри Ван Дорном. Страдающий манией величия миллиардер с пристрастием к оккультизму и к замысловатым схемам, как бы нарушить мирное течение коммерческой и финансовой стабильности в мире к собственной выгоде.