Холодный мир

– Ничего, что мы могли бы увидеть. Наша рабочая гипотеза заключается в том, что сущность, способная укрыть искусственным покрывалом наше Солнце, вполне может использовать камуфляж, чтобы спрятаться на Церере. Держу пари, она там.

* * *

После презентации нас просят подождать в комнате для совещаний. После проведенного там часа я всерьез начинаю думать, что мы теперь заложники. Вот это был бы номер.

– Насколько трудно было согласовать эту встречу? – спрашиваю я у Фаулера.

– Они отклонили все первоначальные запросы.

– И как вам удалось их уговорить?

– Пришлось прибегнуть к помощи кое-кого. – Он открывает ноутбук и запускает видео. – Это было в зашифрованном файле на спасательной капсуле «Пакс» – то, что команда отправила домой, чтобы помочь тебе в твоих стараниях.

Судя по обшитым белым материалом стенам, видеозапись определенно была сделана на «Пакс». И бормочущий голос Григория на заднем плане не дает в этом усомниться. Российский космонавт появляется в кадре и смотрит в камеру так, как будто хочет увидеть сквозь нее то, что делается с другой стороны. Он говорит по-русски, но благодаря субтитрам я понимаю смысл.

Обращаюсь к моим соратникам и коллегам в Роскосмосе. Наша миссия на «Пакс» была успешной. Но мы вступаем в опасную фазу нашего путешествия, из которого я, по-видимому, не вернусь.

Вместе с остальными членами команды мы решили отправить Джеймса Синклера домой. Причина очень проста: он гений. Если кто и может выяснить, что происходит и как это остановить, – это он. Я сохраняю это послание с помощью кодирующего метода НАСА, к которому у «Пакс» есть доступ. Файл будет разблокирован, как только он доберется до Земли. У меня только одна просьба: окажите Джеймсу любое содействие, которое потребуется. Он заслуживает доверия, и я вверяю ему жизни моей семьи и всех, кого я знаю.

И снова я благодарен моим товарищам по команде. Даже находясь за миллионы километров, они оказались рядом, когда это потребовалось.

* * *

Я ждал, что на свое предложение об организации миссии мы получим ответ «да» или «нет». Но вместо этого один из дипломатов возвращается к нам в комнату и говорит, что мы можем идти.

Когда мы возвращаемся в Атлантический Союз, я не успеваю не то что увидеться с Эммой или Оскаром, а даже поспать в своей кровати. Сразу с вертолета военный эскорт сопровождает меня на аэродром, потому что руководство Тихоокеанского Альянса хочет встретиться незамедлительно. Они не хотят оставаться в неведении, и я не сомневаюсь, что причина этого – наша встреча с Каспией.

Как бы я хотел, чтобы ответ Каспии был положительным. Проснувшись, я обнаруживаю Фаулера сгорбившимся перед своим ноутбуком.

Я пытаюсь согнать усталость, растерев лицо руками.

– Над чем работаешь?

– Над нашим выступлением, – зевает он. – Смотрю, что мы можем улучшить с прошлого раза.

– Давай я продолжу, – говорю я, забирая у него компьютер. – Ложись поспи.

* * *

Каспийцы доставили нас прямо к парадной двери, то есть привезли в самый центр столицы, сверкающей во всем своем великолепии, и препроводили нас в колыбель своего могущества. Они хотели, чтобы мы увидели их прекрасный город в пустыне, возможно, для того, чтобы покорить нас своим технологическим превосходством.

Но что бы там ни строил Тихоокеанский Альянс, они явно хотят спрятать это от нас. Мы высаживаемся на китайском авианосце, находящемся у западного побережья Австралии. Прямо на палубе нас пересаживают в их собственные вертолеты с намертво затемненными стеклами. А когда наконец открывается дверь, над нашей головой переплетаются густые кроны деревьев, формирующие своего рода туннель, ведущий прямо к входу в здание.

Они и правда не хотят, чтобы мы знали, где мы находимся.

Внутри нас ждет человек азиатской внешности в английском костюме. На его лице играет кривая ухмылка.

– Доктор Синклер, я Сора Накамура. Мы уже общались во время вашего приближения к Земле.

– Да, я помню. Рад встретиться лично. Будем надеяться, что в этой встрече будет меньше обмана – это в ваших же интересах.

* * *

Тихоокеанский Альянс – тяжелая аудитория. Они задают много вопросов, более подозрительны и требуют подтверждения всему, что мы говорим. Но в нашем выступлении много предположений, потому что мы просто не знаем ответов. Встреча очень долгая – в сумме почти семь часов – и выматывающая.