Холодный путь к старости

Сапа ушел, но затаил обиду. Он решил подыскать такого редактора, который бы привел газету к краху. Для отсеивания ненужных претендентов и соблюдения приличий Сапа пригласил к себе в кабинет Алика. Пригласил по-доброму, как друга семьи.

– Алик, ты один из самых первых журналистов газеты, поэтому я обязан спросить: хочешь ли ты возглавить газету? – начал Сапа.

Мне, как автору, так и хотелось крикнуть Алику: «Соглашайся, дурак, пока предлагают! Бери должность, а там разберешься, нужна она тебе или нет». Но у Алика были в то время другие стремления. Должность, деньги, обязанности, исполнение, свобода, радости жизни… Что бросить на судьбомерные весы, когда получаешь перспективное предложение? Что первее? Ответственность и предположение: «А справлюсь ли я?» Или очарование общественной значимостью должности и заработком? Эта дилемма часто решается в пользу денег, а там как получится. Оглянешься – не очень-то получается. «Дворником всегда успеешь поработать», – говаривал и отец Алика. Но не надо забывать, что для нашего героя деньги и должности никогда не манили настолько, чтобы рвать, и не просто рвать, а подпрыгивать. Если бы Сапа сказал: «Тебе предлагается занять место редактора», – Алик взял бы время на размышление, а потом, скорее всего, согласился, поскольку работу знал и мог отработать за всех журналистов вместе. Но Сапа был стреляный тетерев таежных лесов, поставил вопрос по-другому, не как предложение должности, а как предложение открыть мечты. Но представить свои мечты не облачно-высокими, а морковно-низкими, корыстолюбивыми – желанием занять место редактора – Алик не хотел, тем более что это было неправдой. Сапа как бы воззвал к негодованию приличного воспитания против карьеризма: «Хочешь ли ты возглавить газету?» Что ж, он был хороший психолог.

– Мне нравится работа журналиста, – честно ответил Алик, не желая принимать ответственность за собственное назначение и изменение будущего. – Но я не хочу, чтобы кресло редактора занял человек со стороны. Вы же понимаете, что редактор-варяг будет наших притеснять, выживать и на освободившиеся места потащит своих знакомых, друзей. Он потащит своих, однозначно. Одно хорошо, если у чужака будет мало друзей. Только если кроме меня в газете не будет претендентов на место редактора, то я согласен, но это как грудью на амбразуру.

Была еще одна причина, почему Алик ответил так. Он, как большинство в редакции газеты маленького нефтяного города, не имел специального образования и побаивался, что новый редактор, независимый от дружеских и товарищеских отношений в коллективе, будет излишне формалистом и догадается избавиться от него самого, а нынешняя профессия ему нравилась.

– Если на должность редактора не будет других претендентов из нынешнего состава редакции, то я согласен, – повторил Алик ответ, на который повлияла и еще одна причина из недалекого прошлого.

***

Хлесткая газета до красна массирует холеные лица мерзавцев, не прибегая к грубому насилию, а используя их привычку к чтению или привычку к чтению их разговорчивых знакомых или подчиненных. Остальные чиновники видят муки жертв, попавшихся в сети букв и строчек, иногда смеются, иногда гневаются, но всегда понимают, что так могут и их… Депутатский корпус маленького нефтяного города, полностью состоящий из руководителей разного ранга, волновался.

– Надо, чтобы все статьи перед публикацией обязательно просматривались начальником, – говорил Генерал. – Это сделает их более объективными и точными.

– Правильно, правильно, – раздавались голоса. – А то пишут черт-те что, народ волнуют…

– И это будет не цензура, – продолжил Генерал, – а помощь в подготовке достоверной информации…

Когда слово предоставили Мерзлой, то она неожиданно заявила:

– Каюсь, каюсь, господа депутаты! Газета у нас непрофессиональная, потому что ее делают непрофессионалы. У нас же нет ни одного журналиста с образованием. Нам нужна помощь…

«Стерва, ох стерва, – подумал Алик, записывавший ход заседания. – В друзья к начальству набивается. При чем тут образование журналиста, если все писать умеют после окончания школы, а приемы можно наработать практикой. После такого заявления наших газетчиков могут метлой…»

***

– А кто, кроме тебя, может стать редактором? – продолжал расспрашивать Сапа.

– Петровна, – ответил Алик, понимая, что с Петровной, так трепетно к нему относившейся, он сработается. Однажды он даже стих ей посвятил:

Бесспорно, Я есть отраженье ближних –

Тех, на кого мы смотрим, чьи храним

Улыбки, жесты, разные привычки.

Как в детстве мы безжалостно творим

Себя, как, не задумываясь, лепим

Из странных черт родителей своих,

Берем пример друзей, героев книг и Этих,

Что из кино, и множества Других.

Душевные пустоты заполняли

Тем, что поближе… Годы же твердят

О завершенности… Как редко допускаем

К себе Великое в заветные друзья.

Но есть звезда, погруженная в хаос,

Но есть зерно средь гущи сорняка.

Есть нечто главное, пусть это даже малость,

Вокруг которой снова зреет «Я».

Отсюда все границы и заборы,

Которыми страна окружена,

Страна Души.

Не проберутся воры