Холодный путь к старости

– Что вам понимать?! Синдром! Только не пугайтесь. Сейчас на «скорой» домой. Лежите. На прием через три дня, – сказала.

– «Скорой» не надо. Все понял, – сказал и пошел… к знакомым.

Продолжили. Полегчало. Пришел домой. Замерили давление – нормальное. Значит, пора на рыбалку…

–Рехнулся? Какая ловля? Ты ж пьян, – кудахтала жена.

– А на спор?..

Болотники тесные. Славик согнулся, скрючился. Давай тянуть. В момент наисильнейшего напряжения схватило поясницу. Не разогнуться. Славик позвал жену. Та все поняла, подползла на коленках. Славик забрался ей на спину, лег и, как на тележке, добрался до дивана, а там давай со вздохами и охами кататься, пытаясь распрямиться. Получилось, но боль не прошла.

– Что делать? – спрашивает.

– Есть один рецепт, – ответила. – Могу поспорить – поможет. Ложись на живот.

Славик перевернулся. Жена нагрела утюг и давай им через полотенце гладить спину Славика. Проведет раз, наклонится, спрашивает игриво, любовно:

– Ну как, полегчало?

– Хорошо, хорошо. Еще хочу, – отвечает.

Жена рада стараться: все также игриво наклоняется, спрашивает весело. Увлеклась и не заметила, как горячий утюг съехал с полотенца. Славик вскочил, бессловесно зевая, как рыба, живьем брошенная на сковороду. Жена с утюгом – в сторону. Утюг – из розетки. Розетка – из стены. Провода. Замыкание. Вспышка. Телевизор погас.

– Убью! – закричал Славик и бросился за женой, но опять поясница…

Проснулся от стука по лбу. Открыл глаза. Попугай клюет.

– Поспор-р-рим? – спрашивает…

С тех пор Славик споры не любит. Как вышел на работу, ему опять предложили…

– Идите вы… – сказал он, даже не вникая.

НЕЗАМЕТНОЕ

«Глаз стало столько, что даже в собственной спальне надо вести себя осмотрительно»

Вечерело. Сумерки войлочным пионерским одеялом укрывали землю, а заодно и облупившийся вокзал небольшого городка, каковые в народе принято называть Мухосрансками. На пути в томительном многочасовом ожидании стоял унылый состав пассажирского поезда, направлявшегося на Север. На перроне толпились кучки неуклюжих бабенок с зажатыми в руках авоськами, откуда торчали горла залапанных пивных бутылок, напитков и затасканные кирпичики вполне целых сигаретных пачек.

Бабенки уже пробежали вдоль вагонов несколько раз и теперь оживленно переговаривались:

– Народ зажрался. Ничего не берут.

– Вот куда я теперь окорочка с картошкой дену? В холодильник? Так и без того они уже неделю там стояли. Каждый день разогреваю. Благо курица теперь пошла такая, что не портится.

– А у меня, девчонки, вахтовики всю водку разобрали. Просто повезло. С товаром таким домой возвращаться нельзя. Мужик мой пьет, ох пьет-то…

Лотошники тоже сворачивали торговлю: накрывали товар затрапезными скатерками и фасовали хлеб в пакеты теми же руками, которыми считали деньги и чесали живот, взопревший от поясного кошелька. Лихоимно одетые пацаны хвастались друг перед другом, кто больше напопрошайничал… В общем, волочилась обычная привокзальная жизнь.

В отдалении, в густой тени деревьев, рядом со ставшими уже свойскими вагонами, околачивался мужик. Вида он был такого неприметного, что даже не скажешь какого, чуть отвернувшись от него. Он, не торопясь, попивал пиво из бутылки и покусывал пирожок. В перерывах же, приоткрывши рот, благодатно вздыхал и со все большей радостью поглядывал на покосившиеся лотки торговцев, на выщербленный асфальт привокзальной платформы, на бездомных собак, жадно ловивших на лету пряники, которые выбрасывала из окошка заскучавшая пассажирка поезда…

Вокруг мужика, как стервятники возле добычи, кружили двое бомжей в ожидании пустой бутылки и недружелюбно друг на друга поглядывали.

Мужик допил пиво, оглянулся по сторонам и украдкой поставил бутылку рядом с собой. Ее можно было выбросить не оглядываясь, можно было разбить на мелкие осколки, можно было отдать в руки крутившихся рядом бомжей… Но мужик не стал рисковать, привлекать к себе внимание и встревать между конкурентами. Между бомжами на собачьем уровне завязалась незаметная потасовка, всколыхнувшая брюки мужика, и бутылка исчезла.

Во рту скрылся последний кусочек пирожка. Мужик опять пытливо глянул по сторонам, обтер замасленные руки об заднюю часть штанов, незаметную спереди, а потому не особо нуждающуюся в чистоте. Затем он поковырял между зубов ногтями, извлекая остатки пищи, достал из кармана пачку сигарет, где всего одна сигаретина и осталась, закурил. Пачку скомкал и, уже не оглядываясь по сторонам, легким движением, каким разведчик за секунды до ареста выбрасывает шифровки, направил за спину, а затем быстро засунул в ноздрю палец…