Холодный рай (СИ)

- Нет, сын мой, я священник. Дело говорит Виктор, утро вечера мудренее. Успокоимся, бог даст, изведём нечисть. А сейчас о ближних своих следует беспокоиться. Отдавать

жизни напрасно, не следует, бог это не приветствует, но героям благоволит. Тяжёлый

крест несёт Виктор, он обременён спасением наших душ и как это он будет делать, не нам

судить,- батюшка обводит всех взглядом и неожиданно изрекает, ввергая людей в

смятение:- На нём печать свыше, я присягаю ему на верность.

- А это не слишком?- хмурится Антон.

- Я от своего имени говорю,- мягко произносит Викентий Петрович,- а каждый из вас сам

будет решать, как жить.

Люди молчат, но агрессии в глазах уже нет. Виктор перекидывает автомат через

плечо:- Лодку перенесите к палаткам и всем мужчинам на охрану границ,- тоном, не

терпящим возражений.

- Всё равно с утра надо зеков навестить, вдруг Олег Васильевич жив,- несколько

примиряющее говорит Антон.

- Навестим,- кивает Виктор.

- Ты это, на меня не обижайся … он был для нас нормальным товарищем, немного

нудным, но дело своё знал блестяще, теоретик высшей пробы,- Антон вздыхает и

добавляет,- мы не против тебя, совсем нет, но мы действительно плохо тебя знаем. Завтра, когда пойдём, думаю, притрёмся друг к другу.

- Ты не пойдёшь,- отрезал Виктор.

- В смысле?- не понял Антон, в недоумении хлопнув глазами.

- Здесь останешься, будешь охранять лагерь, я с Аликом пойду.

- Ты не прав,- Антон угрожающе суживает глаза.

- В армии служил?

- Причём тут это,- обескуражено произносит он,- ну да, служил, до университета.

- Тогда это приказ.

- Приказ?!

- Да,- Виктор отворачивается, вся эта байда с выяснениями ему порядком надоела.

Лодку затягивают к палаткам, люди вооружаются ножами и топорами. Виктор, как

ни в чём не бывало, спокойно раздаёт указания, теперь ему никто не перечит, все

ощущают его силу и власть, да и призадумались над словами Викентия Петровича о его

решении присягнуть. Люди интуитивно понимают, панибратски отношения друг с другом

могут лишь помешать в условиях, когда за тобой кто-то охотится, как жизнь нужен вожак, вождь, царь, генеральный секретарь, президент … да какая разница как его можно

назвать, главное, чтобы он был за всё в ответе и принимал правильные решения.

Виктор устало присаживается к костру, автомат укладывает под правую руку, а под

левую к нему прильнула Нина. Он с нежностью прижимает женщину к себе. Она едва не

замурлыкала от этой ласки, обвивает его руками, жарко дышит и слегка улыбается.

- Устала?- целует её в губы.

- Она мгновенно отвечает, слегка отстраняется, серьёзно смотрит в глаза:- Испугалась.

Как начало у всех «крыши» сносить, так жутко стало … батюшка молодец.

- Профи,- кивает Виктор.

- Как дальше будет?- Нина вновь забирается ему под плечо.

- Слабину дам, людей разочарую. Им сейчас крепкая рука нужна. Они правы, прощать

нельзя, если дали по правой щеке, заряди между глаз так, чтоб искры посыпались, иначе

рабами сделают.

- С этим вряд ли батюшка согласится,- опускает взгляд Нина.

Виктор некоторое время молчит, затем уверенно говорит:- Викентий? Да он первый

в морду даст!

- Не по-божески как-то.

- Кто сказал?- в удивлении поднимает бровь Виктор.

- В Библии иначе написано.

- Вспомнила,- улыбнулся мужчина.

- Я о ней сейчас часто вспоминаю,- вздыхает женщина.

- Насколько мне известно, самоубийство – смертный грех. А сидеть, сложа руки и не

брыкаться, когда тебя поволокут на бойню – это самое настоящее самоубийство,

преступление перед богом. Нет греха в том, что спасая себя и близких, приходится давить

тварей.

- Так всё таки пойдёшь завтра … то есть уже сегодня?- в словах женщины мелькает страх.

- Обязательно. Если даже не получится наказать гадов, по крайней мере, проведём

разведку. Я чувствую, что-то начинает происходить, словно мощный маховик стронулся с

места, раскрутится – не остановишь, перемелет зубцами в труху.

- Ты мой маховик,- Нина украдкой оглядывается и впивается в его губы страстным

поцелуем.

Виктор отвечает, но к своему удивлению чувствует пустоту в душе, словно в

преддверии смерти. Это сочетание страсти и страха вскружило голову, он встаёт, рывком

поднимает женщину:- У нас есть ещё один час,- шепнул он дрожа.

Нина неожиданно всхлипывает:- Мне кажется, тебя ждёт … - она не договаривает, лишь

слёзы жемчугом скатились с лица.

- Пустые страхи,- говорит Виктор, но мрачнеет, его интуиция, сволочь этакая, словно

ледяными пальцами обхватывает сердце. В любой другой момент он послушался бы её, но

сейчас нет никакой возможности, за ним стоят люди, желающие мщения.

В неуклюжем доме, который он выстроил собственными руками, так уютно и

хорошо, а рядом с ним любимая женщина. Она отдаётся ему со страстью молодой

любовницы, а в глазах преданность жены.

Сквозь щели, изображающие окна, проникает серость рассвета. Виктор открывает

глаза, пора. Как тягостно уходить, здесь тепло и спокойно, а Нина спит, такая нежная и

трогательная. Виктор берёт автомат, щупает ножны, они пустые. Нож придавлен телом

женщины, вероятно, он выпал, когда они были в объятиях. Нет, будить её он не будет, сил

нет, впрочем, автомата вполне достаточно.