Холодный рай

Виктор с сожалением смотрит на его потные залысины, так хочется вмазать в морду, но пересиливает себя и с расстановкой говорит:

— что я сказал, вам может не относиться, но остальным выполнять мои команды беспрекословно.

— Это я буду решать, что мне делать или не делать, — окрысился лаборант.

— Олег, — излишне мягко произносит Павел Сергеевич, — не надо лезть в бутылку, Виктор не производит из себя легкомысленного человека.

— Я то что, я за товарищей беспокоюсь. Вдруг это проходимец?

— Он Антоху спас.

— Все равно, решение назначить его главным, необходимо подтвердить голосованием, — кривит губы лаборант и замолкает.

Виктор едва не смеётся — вот оно, проявление демократии. Мозги совсем известью забились, верно, забыл, где он.

— Я не против, — в упор глянул на него Виктор и у того забегали глаза, а лицо покрывается пунцовыми пятнами, — придём на место, там проголосуете, а сейчас перестраиваемся и никакой демагогии. Всем ясно?

На этот раз Олег Васильевич не стал возмущаться, перед его внутренним взором стоит взгляд Виктора, в котором столько силы, что лоб начинает зудеть, словно чудом избежал удара, да этот автомат. Как это неприятно и боязно, лаборант передёргивает лопатками и понуро бредёт и даже не ворчит.

Чувство опасности уползает в подкорковую область, словно отодвинулось и затаилось, как паук в паутине, не стоит дёргать за сигнальные нити. Виктор почти уверен, там, на сопках, кто-то был. В последнее время загадочная интуиция усилилась, и он начал серьёзно к ней прислушиваться. В прошлой жизни Виктор посчитал бы это мнительностью, а сейчас — даром свыше. Он смотрит на бредущих спелеологов, все как один выносливые, не робкие, вероятно спасали друг друга не раз и не два и этот Олег не хилый, жилистый, но в душе сидит Некто и старательно гадит прямо в мозги. Хочется взять отвёртку и подкрутить в его голове, чтобы извилины не слишком топорщились. А вот батюшка спокойный, молчит, а взгляд какой-то просветлённый, словно он не на затерянной земле, а идёт в храм к своей пастве. Странный он, однако, в горы полез, как это не вяжется с образами попов разъезжающих на крутых иномарках. А может он один из тех немногих, кто действительно верит в бога и служит Ему, а не деньгам, что жертвуют прихожане? Одет скромно, но чисто, бородка ухоженная, а рюкзак едва не до пяток. М-да, боевой батюшка, такой и меж глаз может закатить и скажет: «Это во благо, сын мой, возрадуйся!». Света и Толик, какие они молоденькие, право совсем дети, но у Толика на поясе болтается нож и взгляд сосредоточенный и серьёзный. Смешно наблюдать, как он изображает из себя бывалого спелеолога, но потенциал у него хороший, главное, чтобы его не обломали раньше времени. Света держится больше Толика, иной раз да кинет на него быстрый взгляд, не иначе чувства у неё. Антон, тот проявляет чудеса силы воли, весь в бинтах и кровь на них проявляется нехорошими бурыми пятнами, а равно, что-то да несёт: бухту верёвки, котелок, топорик и так — по мелочи. Губы плотно сжаты, а под глазами чёрные круги. Алёнка старается ему помочь, взгляд встревоженный, хотела забрать пару вещей, но Антон отмахнулся и даже улыбнулся. Виолетта Степановна слегка запыхалась, она несколько полноватая дама и кажется Виктору, она в горах не по призванию, а по смыслу. смысл вышагивает впереди — декан матмеха Павел Сергеевич, начальник экспедиции. Вероятно он к студентам не мягкий, но здесь, в горах — он наравне со всеми, по крайней мере, хочет таким казаться.

Появляется Алик, обтирает лицо белой панамой:

— чисто, пришли, — смотрит на Антона. — Ты как, Антоха, самостоятельно сможешь?

— Носилки хочешь предложить? — усмехается парень.

— Там отрицаловка есть… может, действительно носилки?

— Пройду. Если что, Алёнка меня раз заштопает. Нет, действительно, — уловив строгий взгляд Павла Сергеевича, говорит Антон, — пройду так, с носилками до вечера провозимся.

— До вечера нельзя, — озабоченно произносит Виктор, — боюсь, на мой лагерь могут натолкнуться. Торопиться надо.

Лаборант Олег Васильевич неодобрительно выпучил нижнюю губу, но выказывать неудовольствие не стал, Виктор на него смотрит в упор, гася в корне гнев и претензии.

Переправа готова, срываются мелкие камни, пот заливает глаза, сдвинулась с места лавина, но, словно увидев, что люди вне влияния, нехотя останавливается, копя силы для будущего броска в пропасть.

Логово со щенками оказалось совсем близко, под густым кустарником, чудом выросшим на бесплодной земле. К радости Виктора, самки по близости нет, он очень не хотел убивать. Щенки, увидев людей, пятятся в глубину логова и даже рычат, обнажая молочные зубы. Пришлось раскапывать сухую землю, а затем связывать брыкающихся зверёнышей. Виктор время стоит на чеку, автомат снят с предохранителя, на случай того, что появится самка, но она охотится далеко от своего логова, этим спасла себе жизнь.

— Шесть щенков, — улыбается Алик, — чур, мой с белым пятном на мордочке!