Холодный зной

— Я рад видеть вас, девочки, но у меня столько дел в школе, так что я оставлю вас, а вы тут поболтайте.

— Тебе не нужно уходить, любимый, — сказала Гранья.

— Я знаю, но я должен идти. — Он повернулся к Бриджит: — И если ты будешь разговаривать со своим отцом, скажи ему, скажи ему… ну… — Бриджит смотрела на него выжидающе. Но слова не шли с языка. — Скажи ему, что у нее… все хорошо, — сказал он резко и вышел.

— Ну, — сказала Бриджит, — и что ты на это скажешь?

— Он совершенно расстроен, — сказала Гранья. — Понимаешь, папа не разговаривает с ним в школе, просто выходит из класса, если он заходит, и для Тони это трудно. И мне трудно находиться здесь, зная, что я не могу попасть домой.

— Ты не заходишь домой? — спросила Фиона.

— Нет, конечно. Как я могу там появиться после той сцены, когда он чуть ли не отказался от меня.

— Я не знаю, он очень озадачен, — сказала Бриджит. — Может, он и будет вздыхать и ворчать поначалу, если ты придешь, а потом все наладится.

— Я не хочу слышать о Тони ничего плохого.

— Ты имеешь в виду его бурное прошлое? — спросила Бриджит.

— Да, но ведь у меня тоже есть прошлое. Если бы я была в его возрасте, я надеюсь, у меня бы тоже много чего осталось в прошлом.

— Думаешь, это хорошо, иметь бурное прошлое? — Спросила Фиона.

— О, заткнись, Фиона. Я же не спрашиваю тебя о твоих приключениях, — сказала Бриджит.

— Я никогда ни с кем не спала, не занималась любовью — взорвалась Фиона.

Сестры Дьюн посмотрели на нее с интересом.

— Ты должна была попробовать, — сказала Бриджит.

— Почему это я была должна? Я бы запомнила, если бы это произошло. Но у меня этого не было.

— Почему? — спросила Гранья.

— Не знаю. Или все были пьяные, или мне никто не нравился, или место неприятное, и когда я решила, что уже пора, было слишком поздно. Вы меня знаете. — В ее голосе слышались жалобные нотки и сожаление о сказанном. И Гранья, и Бриджит, казалось, потеряли дар речи. — Но сейчас я бы хотела этого, — быстро добавила Фиона. — Просто для этого нужен человек, который бы мне понравился, которого бы я полюбила.

Гранья налила еще по стакану вина.

— Помните, когда мы учились в школе, то играли в игру, где нужно было говорить только правду. Давайте и сегодня сыграем. Вот скажите мне обе, что я должна делать?

— Ты должна пойти домой и увидеться с отцом. Он скучает по тебе, — сказала Бриджит.

— Тебе нужно поговорить и о других вещах. О банке, о политике, о вечерних курсах итальянского языка, которые он организовал, и не нужно говорить о том, что напоминает ему о… о Тони. Дай ему свыкнуться с этой мыслью, — сказала Фиона.

— А мама? Ей правда все равно?

— Нет, я специально так сказала, чтобы досадить тебе. Но ты знаешь, она думает о чем-то. Может, это связано с работой или с менопаузой, а вовсе не с тобой.

— Это вполне честно, — сказала Гранья. — Теперь поговорим о Бриджит.

— Я думаю, Бриджит хватит говорить о своем весе, — сказала Фиона.

— Потому что она не толстая, а очень даже сексуальная. Большая попа и большая грудь, разве не это любят мужчины? — сказала Гранья.

— И при этом узкую талию, — добавила Фиона.

— Но постоянно слушать про твои калории просто скучно, — засмеялась Гранья.

— Легко говорить, когда ты худая, как палка от швабры.

— Быть занудной и при этом сексуальной, как-то не сочетается, — сказала Гранья.

И Бриджит заулыбалась, поняв, что они говорят искренне.

— Хорошо, теперь Фиона, — сказала Бриджит, заметно повеселев.

Сестры притихли. Критиковать кого-то из своей семьи было намного легче.

— Дайте я еще выпью, чтобы подготовиться, — сказала Фиона неожиданно.

— Слишком порядочная, даже в ущерб себе.

— Все время чувствуешь себя виноватой.

— Не хватает уверенности в себе.

— Не способна собраться с мыслями, когда нужно.

— Похоже, что собираешься оставаться ребенком всю жизнь.

— Повторите еще раз, — перебила Фиона.

Гранья и Бриджит подумали, не слишком ли они резки.

— Просто ты чересчур добра к людям, и никто действительно не знает, о чем ты думаешь, — сказала Гранья.

— И вообще, думаешь ли ты, — мрачно добавила Бриджит.

— О том, что я как ребенок? — спросила Фиона.

— Ну, я полагаю, я имею в виду, что мы все принимаем решения, не так ли? Но бывает, что другие люди принимают их за нас, и тогда мы ведем себя как дети. Вот все, что я имела в виду, — сказала Гранья, боясь, что обидела забавную маленькую Фиону.

— Это экстраординарно. Ты второй человек, кто мне это говорит. Эта девушка, Сьюзи, тоже так сказала, когда я спросила, подстричь мне волосы или нет. До чего же удивительно.

— Итак, ты сделаешь это? — спросила Бриджит.

— Что сделаю?

— Соберешься с мыслями, будешь сама принимать решения, спать тебе с мужчиной или нет, подстричь волосы или оставить длинными?

— А ты перестанешь подсчитывать калории? — спросила Фиона в ответ.

— Да, перестану, если это так нудно для окружающих.

— Тогда хорошо, — сказала Фиона.

Они открыли еще одну бутылку вина и смеялись, пока не вернулся старый Тони, который сказал, что в его возрасте нужно вовремя ложиться спать.

Но, судя по тому, как он смотрел на Гранью, они поняли, что он и не думал ни о каком сне.