Холодный

— Не смертельно. Ты еще даже с горы не спустилась, идем. — Девушка, почти хныча, но поняв, что сопротивляться бесполезно, шла за мной как на закланье, даже не пытаясь выдернуть руку из моей. Знала бы она, что я наоборот, спасаю ее. Кто знает, когда это случиться вновь…?

8.3

Некоторое время мы шли молча пока она не разрушила тишину.

— Как ты тут каждый день ходишь? Кошмар! — Очередной раз споткнувшись и потеряв тапок сказала она, тем самым заставив меня сбавить и так не быстрый шаг.

— Я тут не спускаюсь. Ты видела. Я спрыгиваю. А подниматься здесь удобно.

— Надо было и мне спрыгнуть.

— Кости переломать и на месяц неподвижно залечь? — Рыкнул я, представив картину.

— Ну ты же бы меня вылечил?

— Отнес бы в овраг, где взял. Мне оно надо с тобой еще месяц возиться? Ничему тебя жизнь не учит.

— Ой, я ногу подвернула. — И пяти минут не прошло. — Пожалуйста, пошли немного помедленнее? — Я раздраженно повернулся к ней, перевел взгляд на босую ногу, затем на перевернутый тапок, оставшийся в шагах четырех позади, возле невысокого камня, лежащего прямо у обрыва. Мне и так с трудом дается это хладнокровие, а этот ее жалкий вид, — выше моих сил. Раздраженно иду за тапком, присаживаюсь, и одеваю ей на ногу. Ловлю себя на том, что не сильно-то тороплюсь отстранится, это вызывает гнев — на себя, и я рычу сквозь зубы, по обыкновению вымещая весь гнев на ней:

— Мы и так медленнее некуда. Ты двое суток пятьдесят верст до деревни идти хочешь? — Она даже немного сжалась, глядя на меня, будто ожидая удара. Но… Так лучше. За время дороги нужно как можно дальше от нее отстраниться. Жил же раньше без нее и сейчас проживу и тосковать не буду. Не стану…

— Это гора кажется какая-то нескончаемая. — Обреченно вздыхает Ангелина, уже некоторое время молча следуя за мной. Я зачем-то оборачиваюсь, услышав, как она очередной раз запнулась. При виде ее хрупкого тельца, прижатого к скале и почти затравленного взгляда, наблюдающего за падающем вниз камнем в особо узком месте тропы, — на меня накатывает нестерпимое чувство вины, жалось и желание успокоить девушку. Это я привыкший к крутым спускам, узким дорожкам, которые даже тропой не назовешь. Не она виновата в грехах моих, не ей и расплачиваться.

— Вся гора больше полутора верст. Кхм… Меньше двух километров. А спускаться нам было и того меньше. Просто кое-кто ползет как черепаха. — Постарался я ответить сдержанно, но не грубо. Кажется, у меня не слишком-то получилось ее успокоить, и я добавил: — Не бойся, тут уже не так высоко. Мы уже на уровне макушек деревьев. Теперь будет легче. Меньше четверти версты по более пологому склону и слустимся — Искренне надеясь успокоить девушку я заглянул ей в глаза и почувствовал как тает ее страх.

— Что это ты про версты вдруг вспомнил? Ими уже сотню лет никто не считает! В книжках начитался? Книжная фея, — хихикнула Ангелина. Ее плохое настроение, супротив здравой логике, куда-то резко улетучилось, забирая с собой и мою чрезмерную напряженность.

8.4

Ангелина

Еще сегодня утром я была самой счастливой в мире! Я рано проснулась и долго сквозь сумрак смотрела на Арсения. Он такой милый, когда спит. Все рухнуло мгновенно… Арсений начал метаться во сне, из под ресниц потекли слезы, а я еле смогла вырвать его из того ночного кошмара. Он по своему обыкновению сбежал. Мне было очень обидно. После вчерашнего, не на такое утро я рассчитывала, но я взяла себя в руки и даже приготовила завтрак к его возвращению.

Я заметила, Арсений очень отходчивый. Как быстро загорается так быстро и потухает. И не со зла он это. Наверное, темперамент просто такой.

Но его сегодняшние возвращение и поведение, просто меня подкосили. Таким я его еще не видела… Один грязный, изодранный в клочья вид, бешено бегающие глаза, в которых одновременно плещется чувство вины и злобы, привели меня в замешательство. Мои порывы заботы, вызывали в нем еще большее отторжение. Во мне даже закрался страх. Я боялась не подчиниться и этим вывести его из себя еще больше. Слабость еще никуда не делась, но я лишь предприняла пару слабых попыток вразумить Арсения. Теперь, когда дорога перед глазами снова потеряла четкость, я снова запнулась и потеряла тапок замерев в нерешительности: возвращаться за ним или идти босиком чтобы не гневить Арсения подобными остановками?

Он повернулся ко мне и в его глазах я увидела жалость. Он даже тапок одевал, сохраняя отстраненный вид, но его прикосновения и то как он нехотя отстранился, говорили за себя. У меня как камень с души свалился, когда я поняла, что его злость направлена не на меня. Есть причины для такого поведения, — он специально отстраняется. Хорошо. Я приму его правила игры и дождусь пока он сам успокоится. Дойти бы…