Холодный

— Так он такой же! — Обиженный, но полный страха голос в перемешку со всхлипами в ответ.

— Ты читать училась? Сколько? Сколько ты ему ввела? Боюсь я не успею разработать лекарство.

— Я…

— Отойди уже! — Судя по звону стекла, Прасковью с силой оттолкнули, но я это отметил лишь краешком сознания. — Это вещество я хотел испробовать на больных животных. — В сердцах продолжал Кузьмич. — Все-равно подохнут, а мне шанс панацею добыть.

— Так тут в пузырьке еще около четверти осталось. — Уже совсем уже не о том начала переживать Прасковья. Накатила злость, она передо мной сейчас должна оправдываться и прощения вымаливать всеми силами пытаясь помочь. Я хотел было возмутиться, но боль накатила новой, еще более нестерпимой волной, все мышцы одновременно сковало до боли, а способность думать и вовсе пропала.

— Этой дозы коров на двадцать хватило бы, а ты все в одну жопу засунула, баба безмозглая!

— Да что вы себе позволяете! — Взвыла Прасковья.

— Да, ты! — Захлебнулся от возмущения Кузьмич. — Это был мой самый долгий и не побоюсь — уникальный проект. Мне чудом удалось заполучить доступ в тюремный лазарет и взять кровь у больного редкой болезнью. Уникальный случай, поражающий мозг, но поднимающий иммунитет. Он безумен, но не заражается ни одной болезнью, а его кровь оказалась восприимчивой только одному яду

— Это…

— Кровь я смещал с ядом выделенным краснобрюхой жерлянкой и…, да что я тебе объясняю?! Там такие компоненты! А как я их доставал?! А? — Продолжал негодовать Кузьмич и это негодование помогало удержать сознание, но в то же время будто убаюкивали, что было странно на фоне новой жгучей волны боли, и самопроизвольно принимающих неестественное положение конечностей. — Многие вещества были на вес золота! А ты мой эксперимент запорола, еще и сложнейшую по составу вакцину примешала, угробив человека. Как же я теперь отчитаюсь за смерь подопечного студента?

— Простите…

— Ты понимаешь, что из-за тебя мне могут запретить практиковать? — Срывал голос Кузьмич.

— Я еще жив и все слышу, — хриплю я, почти теряя сознание, но отчаянно пытаюсь за него держаться. Боль, теперь именно она помогает мне в этом. Я начиная различать ее оттенки. Не знал, что могу терпеть такое. Но пока держусь, не позволяя захватить меня мраку. На ум приходит спасительная таблица Менделеева и я начинаю перечислять все ее элементы по порядку не позволяя затуманится разуму. Порядковые номера и свойства элементов, — я проговаривал в уме все, в это же время от боли, дурниной, крича наяву.

— Сейчас, это единственное чем могу попытаться тебе помочь. — Еще один укол, который на фоне боли во всем теле, совершенно не заметен.

Я чувствовал острую потребность в работе мозга. Казалось, остановлюсь, и с этим остановится все мое бытие! Менделеев, таблица… Надо вспомнить, что это?

Свет! Яркий свет. Я сижу…

— Арсений, Арсений. Очнись! — Это просто дурной сон.

— А? Что? Сквозь дымку слез, по-прежнему жадно пытаясь ухватить воздух, улавливаю лицо Ангелины.

Небольшой словарик старинных слов:

* Тятя — так называли отца, в основном крестьянские дети или выросшие в их окружении.

* Пимы, пим. — Валенки, валенок.

Найдете что-то непонятное спрашивайте:))

Глава 8

8.1

Явь

Арсений

— Отойди от меня! Не подходи! — Вскакиваю я, и как ошпаренный бегу прочь, отталкиваясь от края пещеры и приземляясь на холм. Хлынули воспоминания… Я попытался их стряхнуть помотав головой, но не тут-то было… Давно мне не снился этот сон. Эта боль… этот страх… Я так надеялся, что за годы они затерлись в памяти, — ошибся.

Все вернулось с новой силой, стоило позволить себе чуток расслабиться… Каждая мелочь, деталь, даже звуки и запахи так и стоят перед глазами. Будто и не было полных боли и одиночества восьмидесяти с лишним лет.

— Арсений, вернись. Не бойся меня. — Доносится вслед.

Бойся?! Глупая… Она беспокоиться, — обо мне? От ее слов стало особенно горько. Я с чувством ударил по ближнему ко мне булыжнику, но тот только треснул, раскрываясь словно бутон, совсем не принеся боли, которая так мне нужна.

Воспоминания преследуют меня с пугающей реалистичностью. Хоть я и проснулся, но реальный мир для меня сейчас, будто прозрачный мираж, а воспоминания — пестрят яркими красками будто действительность:

Свет! Яркий свет. Я на коленях. Почему-то на траве. Я чувствую ее запах… А еще сладкий запах — крови? Смотрю на свои руки, очертания которых начинают проступать через свет. Они красные…

— Кровь? — У меня же ничего не болит… шепчу я. — Не моя?

На коленях у меня что- что лежит. Я присматриваюсь и вижу глаза. Они не моргают. Прасковья? Она что? Мертва?

Резко вскакиваю, вздрагивая от неожиданно громкого звука, с которым ее голова падая навзничь ударяется о дорожный камень… Судорожно оглядываюсь вокруг в поисках подмоги… Наверное, я брежу… На меня несется какой-то мужик с косой и криком:

— Подохни, дьявол!

8.2

+++

8.2

Тряхнул головой, стараясь скинуть этот ужас воспоминаний и прийти в себя. Понимаю, что сижу на коленях. Сознание снова подкидывает нереально яркую картинку этих стеклянных глаз…