Холокост в Крыму

Все слушавшие радио имели вид оглушенных, пришибленных. Мои близкие кинулись ко мне с расспросами, ища во мне поддержки против охватившей их тревоги. Я должен скрывать свое угнетенное состояние и старался убедить их в том, что наше правительство стоит на страже страны, но меня томило мучительное соображение: внезапность удара дает страшные преимущества нападающему, это все равно, что удар ножом в спину.

В городе паника. Не успел Молотов кончить речь, как уже образовались очереди в сберегательные кассы и за продуктами, как будто бы враг уже на подступах к Крыму. «Патриоты»-колхозники уже в два часа дня подняли цены на продукты на 100%. Везде лихорадочный обмен мнениями.

Какой-то идиот пристал ко мне с полувопросом: правительство обещало ни пяди земли не отдавать и воевать только на вражеской территории, а сколько немцы захватили уже советской земли?

В злобе я хотел его побить, но подумал, что когда пройдет первая паника, этот идиот получит способность рассуждать, ведь я сам в панике, но только умею себя сдерживать. Говорить с ним я не стал. Жалко смотреть на моих соотечественников, настолько у них растерянный вид и пришибленные фигуры. Неужели и я также выгляжу? — это было бы позором.

Уже сейчас распространяются слухи о наших победах, но никто им не верит, это ярчайший признак растерянности, страха и недоверия своему правительству. Сберегательные кассы ломятся от напора желающих взять свои деньги.

23.VI.1941 г.

Ту же растерянность наблюдаю и сегодня: говорят о непобедимости немцев, о глубокой продуманности их планов, о приукрашивании положения нашим правительством, об измене руководителей армии, о движении немцев на Москву и на Симферополь. Невежество обывателей, непонимание географических расстояний и этнографии — возмутительно до отвращения, до гадливости. Прошло почти два года поднятой немцами войны, а меня спрашивают — чей город Лондон? и — за нас ли Англия и Италия (!!!).

...Отрадно видеть, как русские соседки Мовзалевские, мать и дочь, снаряжают бойца — сына и мужа, с полным сознанием долга, со слезами, но без ропота, а ведь после него остаются трое малолеток. Уже сегодня военкоматы ломятся от массы добровольцев. Это поднимает дух населения, но растерянность и неуверенность преобладают.

Говорят чаще всего на тему: Германия договаривается с Англией, чтобы покончить войну за наш счет. Заявлению Черчилля о совместных с нами действиях просто не верят: англичане якобы обманывают нас. Полное невежество в политике.

23.VI.1941 г.

Сообщение о военных действиях скудны и даже явно подтверждают недоговоренность. Это или недомыслие или предательство цензуры, желающей посеять панику среди населения, и население верит сообщениям по радио. Например, при сообщении о взятии нами 5000 пленных, я слышу вопросы: «А почему не сообщают о наших потерях? Может быть, наших попало в плен 100000».

Колхозники «патриотически» поднимают цены на продукты. Все знают гнусную антипатриотическую жадность колхозников, и потому появляющиеся слухи о введении нормирования продуктов подхватывают с радостью.

Говорят так: «Если колхозников не осадить, то они заморят нас, горожан, голодом. Правительство должно и обязано взять в свои руки полный контроль над производством, хранением и распределением продуктов и установить незыблемые цены». ...

24.VI.1941 г.

Везде роют щели и окопы на случай воздушных бомбардировок. Имел разговор с Н. (не знаю фамилии). Эта выжившая из ума кляча сохранила про себя дикие представления: «Если бы правительство возвратило частную собственность, тогда появился бы настоящий патриотизм»... Эта особа ничему не научилась, ничего не учла и ничего не поняла за истекшие двадцать лет. ...

13.VIII.1941 г.

В июне были «тревоги». При тревогах народ шарахался по улицам как ополоумевший. В июле тревог не было и до 13.VIII жизнь шла спокойно, но с каждым днем обыватели все больше и больше падают духом. Растет убеждение, что наши войска не в силах противостоять немцам.

Сводки говорят о боях на реке «Д», у города «Б», у высоты «М». Нежелание Информбюро посвящать нас в положение дел расценивается населением как зловещий признак наших поражений, притом поражений грандиозных.

Лучше было бы, если бы правительство откровенно сообщило нам об отступлении, это было бы воспринято нами как признак силы, не боящейся временных неудач, и население не питало бы себя нелепым страхом.

Обыватели внимательно следят за сводками и с каким-то остервенением растравляют свои душевные раны: «Немцы продвигаются... Они берут город за городом...». Очевидно, что буквы «Д», «Б», «М» никого не вводят в заблуждение относительно настоящего положения дел. Обыватели следят за местной жизнью и делают из наблюдений свои выводы: «Семьи НКВД эвакуируются... значит, немцы скоро придут к нам».

Раньше я то спокойно, то озлобленно обрушивался на паникеров. Со всей энергией я разрушал основания их страхов. Я не уставал от этого, но я убедился, что все мои убеждения и доказательства действуют на паникера только до встречи его с другим паникером. ...

31.Х.1941 г.