Холоная Стена или империя с маленькой буквы

— Я спрашиваю, как ваше имя?

— Павел. Вы доктор? Я вас очень прошу, выпишите мне какие-нибудь лекарства от кашля. Мне нужно выздороветь!

— Дайте мне градусник. Сейчас я вас осмотрю, а там видно будет. Снимайте верхнюю одежду и пойдемте со мной.

Павел снял куртку и проследовал за врачом. Рюкзак он взял с собой. Они прошли в соседнюю комнату, где врач сделал осмотр Павла.

— Вынужден вас огорчить, молодой человек, — произнес врач, пряча фонендоскоп, — у вас пневмония.

— Это что, воспаление легких?

— Да, причем двухстороннее и запущенное.

— Вы можете выписать мне лекарства?

Доктор внимательно посмотрел на Павла.

— Молодой человек, вам следует лечь в стационар.

— Но, доктор…

— Иначе, для вас это может плохо кончиться.

— Доктор, поверьте, мне нельзя ложиться в больницу!

— Я не понимаю вас. С этим не шутят. Если не получить соответствующего лечения, вы можете умереть!

Павел был в полной растерянности. Как же так? Ему нельзя болеть! Ему нужно в Москву!

— Сейчас подойдет медсестра, оформит вас.

— Я не местный и у меня нет паспорта, — тихо произнес Павел с понурившей головой, — паспорт у меня украли в Новосибирске неделю назад. А сам я еду в Москву, куда мне очень нужно попасть.

Доктор молчал, и, казалось, о чем-то думал.

— Я вас оформлю неофициально. Дело в том, что у вас время уже идет на часы. Вас срочно нужно лечить! А отсутствие паспорта… Это не повод, чтобы дать вам умереть.

У Павла на глаза накатились слезы.

— Спасибо доктор! — произнес Павел и полез в рюкзак, — я вас отблагодарю!

— Не надо. Ничего мне не нужно, — решительно возразил врач.

В комнату вошла медсестра.

— Маша, оформи молодого человека в отделение. Это мой племянник, так что, оформляй без лишних формальностей. Поняла?

— Поняла, Владимир Иванович, все сделаю.

Врач ушел, а медсестра Маша села за стол, достала бланки и начала заполнять.

— Фамилия?

— Моя?

— Ну да, ваша. Вы же племянник?

— А как фамилия Владимира Ивановича?

— Носов.

— И моя фамилия Носов. Павел Николаевич Носов.

Медсестра посмотрела на Павла и улыбнулась.

— Повезло тебе, что попал на дежурство Владимира Ивановича, он замечательный человек.

— Я это заметил.

Медсестра продолжала что-то писать и больше не задавала вопросов.

— Вот тебе направление, на четвертый этаж, на лифте. Все, Павел Николаевич Носов, можете идти. Лифт по коридору направо. Выздоравливайте.

Следующие три дня Павел смутно помнил. Капельницы, инъекции, таблетки, анализы… Лишь к четвертому дню лихорадка и высокая температура попустили, пелена с глаз спала, и в голове более-менее прояснилось.

Было утро. Павел лежал на чистой постели, в теплой палате. На нем была не новая, но свежая и опрятная пижама. Светлые стены и побеленный потолок, керамическая раковина в углу комнаты, шкаф-купе для вещей. Небогато, просто, но комфортно и уютно как для больничной палаты.

Павел обратил внимание, что в комнате находилось, кроме него, еще двое, хотя палата была рассчитана на пять человек. Первый — дед, который лежал и читал «Правду». Второй — мужчина средних лет, который периодически вставал с кровати и ходил по комнате, перебрасываясь фразами с соседом. Второй мужчина показался Павлу огромным. Он был в пижамных штанах и в майке. По всей видимости, верхнюю часть больничной одежды на него не смогли подобрать. Громадные плечи, руки, широченная грудь выдавали в нем бывшего культуриста. Сейчас все его накаченные чресла благополучно заплыли жиром, и это скопище мяса и сала выглядело отвратительно. Жирный живот чинно покачивался, когда «человек-свинья», как назвал его Павел, прохаживался по комнате. Когда громила поворачивался к деду чтобы что-то сказать, он разворачивал не голову, а все тело. Шея, которая завязла и потерялась в морщинистых слоях жира, по-видимому, была не способна вертеть голову. Сама голова, лысая и тоже морщинистая, казалась до безобразия маленькой и уродливой на фоне огромного туловища. Руки, как положено у качков, не могли свободно находиться вдоль тела и при ходьбе напоминали толстые весла, которыми мужчина рассекал больничный воздух.

— Ну что там, батя, интересного пишут? — голос гиганта оказался гнусавым, речь медленной и невыразительной.

Дед пошелестел газетой, вздохнул, посмотрел поверх очков на мужчину и снова уткнулся в газету.

— Все тоже, мы впереди планеты всей, только некому оценить наше превосходство.

— Батя, я уже понял, что ты умный, профессор, блин. Ты по-русски понятно можешь говорить?

— Если коротко, то все отлично, правильной дорогой движемся.

— А конкретнее?

— А что, тебя, Олежка, конкретно интересует? Вот огромный памятник нашему президенту, еще при жизни, устанавливают. Я тебе дам газету, сам почитаешь.

— Не, Семеныч, читай ты. А про Украину что-то есть?

— Про Украину нет.

— Это правильно, нет такой страны, что о ней писать.

Дед вздохнул, ему не хотелось продолжать этот бессмысленный разговор, но толстый бодибилдер не унимался.