Холостяк (ЛП)

— В субботу? Почему ты это сделал?

— В пятницу она не могла долго говорить, — отвечаю я. — И еще я провел небольшое исследование по делу в пятницу вечером. У меня возникли вопросы. Хотелось познакомиться с ней получше.

Отец вздыхает, разглаживая ладонью свой клетчатый галстук, и наклоняется, чтобы сесть. Линии по бокам губ глубоко изогнуты, он смотрит вдаль. Я видел этот взгляд раньше. Он слишком много о чем-то думает.

— Это из-за назначения финансовым опекуном, правильно? — спрашивает он.

— Правильно.

— Тебе не нужно ничего исследовать, Дерек. Ты просто устанавливаешь бюджет и сообщаешь входящие и исходящие средства суду в соответствии с графиком. Ты делаешь больше работы, чем нужно.

Я закрываю дверь его кабинета и сажусь напротив него.

— Вот тут ты ошибаешься.

Он склоняет голову набок и большим пальцем проводит по густым темным усам. Раньше я думал, что это заставляет его выглядеть устрашающе. Теперь это просто напоминает мне Тома Селлека в расцвете лет.

— На первый взгляд, это просто стандартный случай, — говорю я. — Но если хорошенько присмотреться, дело в наследстве. Мачеха пытается доказать, что дочь психически нездорова, чтобы потом она смогла заставить отца изменить завещание. Также она платит людям за ложные свидетельства. Даже обстоятельства автокатастрофы были представлены ложными.

Папа наклоняется вперед, подняв палец вверх.

— Подожди минуту. У тебя есть доказательства?

— Я работаю над этим.

Он массирует средними пальцами виски, выдыхает и стонет.

— Рэндаллы — очень заметная, могущественная семья. У них много денег и много власти. Ты не можешь замарать их имя только потому, что считаешь, будто это попахивает жульничеством. У тебя на руках должны быть неопровержимые доказательства, чтобы сделать одно, но настоящее обвинение, иначе твое имя будет втоптано в грязь. Наше имя.

— В одном из отчетов психиатра говорится о том, что Серена пыталась покончить с собой, съехав на машине с моста в городке Уолворт, — говорю я. — Мост находился в двух метрах от земли, а под ним небольшой ручей. Если кто-то пытается свести счеты с жизнью, зачем это делать там?

— Например, потому, что этот человек не был здравомыслящим в то время. — Он скрещивает руки на груди. Я игнорирую его. Он еще не встречал ее. Он может сам увидеть, в каком состоянии она находится, и это будет ответом на все его вопросы.

— В донесении доктора говорится, что она осталась в частном психиатрическом центре в штате Нью-Йорк после аварии, — говорю я. — Серена утверждает, что она никогда не покидала Белькур. Она утверждает, что была осмотрена врачом и лечилась от легкого сотрясения мозга дома, в течение недели за ней присматривала медсестра.

— Найди мне эту медсестру. Найди кого-нибудь, кто подтвердит ее рассказ.

— Достаточно легко, да? — спрашиваю я. — Неправильно. Мы подозреваем, что этим людям платит деньги ее мачеха. Она покупает их ложные свидетельства. Если мы выведем их на чистую воду, то это будет иметь серьезные последствия для всех участников. Это будет нелегко.

Папа наклоняется вперед, упираясь локтями в полированную поверхность стола.

— Если ты продолжишь, то окажешься в куче дерьма.

Я хмыкаю.

— Ты не веришь в меня.

— Я думаю, что ты умный человек, который делает глупости.

— Что случилось с тем, чтобы поступать правильно? — Я смотрю на старика передо мной, на его плечах все тяготы прожитой жизни. — Что случилось с правосудием?

Отец откидывается на спинку, его кресло скрипит, когда он поворачивается лицом к панорамному окну.

— Я спрашиваю себя об этом каждый день. — Он качает головой, и во второй раз в жизни я понимаю, что внешняя непоколебимость отца является скорее иллюзией, и не чем иным. — Иногда мы выбираем то, что лучше для нашей карьеры, но это не всегда то, что лучше для наших клиентов.

Его слова — удар под дых, и я на минуту теряю дар речи.

— Что ты говоришь?

— Я говорю, — наши взгляды встречаются, — ты молод. Тебе есть чему поучиться. У тебя впереди долгая карьера. Пока придерживайся безопасных дел. Придерживайся того, что ты знаешь. Не вмешивайся в семейную драму Рэндаллов, если ты не нанят для этого, и даже тогда я отнес бы это дело какой-нибудь акуле с Манхэттена, которая считает, что это дело стоит лишь десяти центов.

— Ты не думаешь, что я достаточно хорош, чтобы взяться за это дело. — Боже, я чувствую, что мне как будто тринадцать лет. — Так что, двадцать с лишним лет, в течение которых я изучал закон, были напрасными?

— Ты чертовски хороший адвокат, Дерек. — Отец хлопает кулаком по столу, и его ручки синхронно подпрыгивают. — Черт возьми.

— Но что?

— Ты понимаешь, как плохо это будет выглядеть? — Он хмурит темные брови. — Тебя наняли, чтобы присматривать за ее деньгами, а теперь ты суешь свой нос туда, куда тебя не просили, убеждая ее в том, что есть дело, за которое будет выставлен счет, и еще предстоит сделать дополнительную работу. Ты не сделаешь это бесплатно, Дерек.