Холст

– И обязательно надо заехать к Саше. Заодно отвезу обещанную картину, – проговорил Сергей вслух. – Надо же, полгода друга не видел. Ай,ай,ай, Серега.

Картина для Александра была написана по памяти. Это был тот день, который Александр назвал простыми, но понятными очень понятными словами«Это именно тот день, для которого он родился, для которого он тренировался, ради которого жил, и этот день останется всегда таким». В его словах не было гордости. Горделивости и хвастовство в тот момент не руководили им. Потом он более подробно рассказывал о том дне, все его действия и события: армия, снайпер, свалившийся с горы, советы спасателя Евгения Николаевича, начальника спасательной службы, знакомство с Сергеем и футбол – все эти события привели его именно к этой спасательной операции. И по извращенному юмору судьбы, она была связана с его лучшим другом.

Только спустя несколько лет он признается, что ошибался на этот счет. Потом он скажет, что настоящая операция, которая определенно точно закончилась спасением судьбы человека, его ждала спустя два года.

На картине изображен Александр в спасательной экипировке, разбирающий обломки под стрелой крана. Рядом стоит скорая помощь с мигающими синими маячками. У скорой помощи собралась толпа. Какой-то мужчина держит на руках окровавленное тело. Над ним склонилась медсестра, которая прослушивает сердце при помощи фонендоскопа. Позади скорой помощи стоят кран и пожарная машина. У пожарной машины выпущена лестница, на краю которой стоит пожарный, показывая рукой, что раздвигать лестницу еще можно, есть место, куда она упрется. С правой стороны картины, поверх всех людей и техники изображено пылевое сверкающее облако. Оно стремительно надвигалось с раскатами молний, накрывая все на своем пути.

Саму картину Сергей хранил на чердаке, куда он никогда не поднимался. Можно даже смело сказать, что он ее спрятал от самого себя, не стал ее держать среди всех картин в подполье. Она никак не вписывалась в историю жизни четы Журавлевых. В последний раз он ее видел тогда, когда поднимался на чердак за оставленными во время покупки дома документами на строение. Прежде чем обменяться подписями в договоре купли-продажи, бывшие хозяева устроили грандиозную презентацию. Хозяин дома, коренастый мужчина пятидесяти пяти лет, рассказывал о том, как он сам строил дом, как тщательно отбирал бревна, как сколачивал каждое стропило на крыше. Дай Сергей ему волю, он бы перешел к пересказу истории каждого вбитого им гвоздя. В итоге вся презентация и подписание договора состоялись именно на чердаке. К тому моменту, когда хозяева осознали свою рассеянность и виновато приехали к Сергею за документами, картина уже была спрятана на чердаке.

Повлияло ли хорошее настроение с утра, или ночь без кошмаров, но Сергей добрался до дома Саши очень быстро. Подходя к двери его квартиры, по обыкновению, Сергей всегда выдерживал паузу, прежде чем нажать на звонок. За полгода он и вовсе забыл, как выглядит его дверь. Выписывая успокоительные препараты, доктор не раз говорил Сергею об ухудшении памяти. Но между памятью и нервными срывами, было решено выбрать решение проблем с нервными срывами.

Подойдя к двери он долго рассматривал звонок, на котором была приклеена наклейка с двуглавым орлом, увенчанным короной, на груди орла изображен восьмиугольник белого цвета с голубым треугольником в середине, который расположился в круге оранжевого цвета. «Даже здесь Саша не мог не обозначить свою принадлежность к МЧС» подумал он.

Дверь долго не открывали. Только после третьего звонка и пяти минут ожидания за дверью послышались шаги, похожие на шелест сухих осенних листьев под ногами.

– Кто там? – спросил вялый женский голос. За дверью было слышно, как отодвинули плоскую пластину в дверном глазке.

– Галина Михайловна, это я, Сергей, – ответил он.

Сразу последовал скрежет отодвигающегося ползунка дверной цепочки. Потом последовал звук поворачивающегося механизма дверного замка. «Саши дома нет, раз его мама открывает дверь», – подумал Серега. Галина Михайловна в силу своих лет страдала миопатией, которая прогрессировала. Каждое движение давалось ей все болезненнее и тяжелее. Саша по своим связям определил мать в специализированную больницу для военных. Но результата это не дало. После этой попытки вылечить маму она ему сказала «Сынок, я уже старая и больная женщина и не хочу последние дни проводить в больнице. Я хочу жить, радоваться каждому дню, видеть тебя».

В дверном проеме показалась Галина Михайловна.

– А Сашеньки нет дома. Он недавно, было, вернулся с Эльбруса, переночевал одну ночь и снова уехал куда-то в Бурятию. Сказал, что там у них сборы с подразделениями МЧС из Иркутской области, Бурятии и Забайкальского края.

Она все время смотрела на завернутый в черную ткань прямоугольной формы предмет. Заметив ее нескрываемый интерес, Сергей сказал, что принес картину, ту самую, которую заказывал ее сын. Он снял с полотна ткань, сначала посмотрел сам, а потом повернул к ней.