Холсты

А на погосте шалый ветер
Гуляет в кронах старых лип
И в серебристых листьях ветел.
Стволов засохших слышен скрип,
Цветы последние печалью
Окрасили воскресный день,
И неба голубой эмалью
Им любоваться нынче лень, —
Они головки клонят долу,
Белы от инея. Оград
Могильных чёрный, невесёлый,
Неровный выступает ряд.
Промеж холмов брожу бесцельно,
Смотрю на лица и кресты…
Последней песней колыбельной
Их тешит ветер с высоты.
Из тягомоты утра сонной
Восходят стрелки, не спеша,
Томится в плаче похоронном
Моя бессмертная душа.
Но где, как не у стен погоста
Грустить о жизни, налитой
Безумьем человечьим вдосталь
И к деньгам жаждою пустой?
Я дома выпью рюмку водки
И помяну моих друзей,
Чей путь закончился короткий.
Не знаю я судьбы своей,
Но лишь скучаю бесконечно
По тем, кто были мне близки.
Глупцы считают — время лечит,
Нет, время — в прошлое мостки.
Здесь, на погосте, шалый ветер
Гуляет в кронах старых лип…

Неофиты

Синим бисером сыплется звон колокольный
Вновь отлитых, сияющих колоколов,
Он какой-то игрушечный, даже фривольный,
Но его покрывает, спокойно-суров
И торжественно-долог, как русская песня,
Как натруженный голос, как главный распев,
Бас малиново-медный, плывущий, чудесный…
Гулок, словно набат, его пламенный зев.
А на стыке времён расплескали фонтаны,
Мозаично-картинны, безвкусно-вольны,
Свои струи журчанием солнечно-пьяным
На дворе монастырском у древней стены.
Там палаты надстроены, словно заплатой
Залепили величие прежних красот,
И у матушки есть теперь тоже зарплата,
И она будто лебедь на «мазде» плывёт.
А глаза у монахинь удушливо-вязки,
Осуждающе резко звучат голоса,
Не к лицу им апостольник, чёрный подрясник,
И совсем не зовут присмиреть небеса.
Мы покинули двор, не вкусивши блаженства,
И свечи дорогой не пославши в алтарь, —
Нас не смог впечатлить новодел «совершенством»,
Было очень обидно и времени жаль.
Вновь пришло ощутимое чувство утраты,
Словно к нам в алтари пробрались чужаки,
Для кого они просто не могут быть святы,
Вот торговлишкой здесь заниматься с руки.
У ворот эта чёрная кукла — девчонка, —
Исподлобья глаза, взгляд потухший и злой.
Вслед худою, как ветка, махнула ручонкой…
Мы с большим облегченьем вернулись домой…

Владимир, Рождественский монастырь