Хома Брут

В приписке говорилось: «Упыри, вампиры, вурдалаки – все, кто любит поглощать кровь, черпая силы жертвы, пока кровь ее не иссякнет, и она не умрет, помимо средств, убивающих их, не переносят одну вещь…»

– Вот оно! – радостно воскликнул бурсак, разбудив тучного Язву, дремавшего поблизости в сене. Испугавшись, Язва протяжно застонал и стал ворочаться. Сочувственно поглядев на него, Хома прошептал:

– Тише, тише, все хорошо, спи.

Подложив здоровенную ручищу под щеку, чумак снова захрапел с блаженной улыбкой.

Обернувшись к тетради, парень стал быстро читать дальше: «Если серебро, молитвы, осиновый кол в сердце к упырю применить невозможно, то его нужно хитростью заставить выпить кровь мертвого, умершего до встречи с упырем и без его помощи».

Вздохнув, бурсак разочарованно убрал тетрадь за пазуху: «А я-то надеялся…»

Провожая семинариста, старик трижды перекрестил его:

– Доброго пути, бурсак. Не связывайся больше с плохими людьми.

– Не буду,– пообещал Хома.– Подскажите только, могу ли я в вашем селе купить крупного барана?

– На что тебе баран? – удивился поп.– Чай, в семинарию хочешь привезти его?

– Ну что вы,– Хома смущенно улыбнулся.– Так, хочу сделать кое-кому подарок.

– А, дело хорошее,– старик улыбнулся.– Пойдем, я провожу тебя до нужной хаты.

Солнце ярко освещало безлюдную зеленую рощу, обещая хороший теплый вечер. Хома, с тяжелой тушей барана на плечах, истекающей теплой кровью прямо ему на зипун, не обращал на это внимания и спешил к замку, чтобы успеть до наступления темноты.

Когда он подошел к перекидному мосту, его зипун был насквозь мокрым от пота и крови и противно прилипал к спине.

– Ну, ничего,– шептал Хома давно замершему на его плечах барану.– Если выберусь отсюда, обязательно куплю себе новый зипун и рубаху, это не страшно. Вот… только бы выбраться.

Бурсак с тревогой поглядел на солнце, наполовину склонившееся уже к горизонту.

Ступив в роскошные витые ворота, он больше не испытывал того трепетного волнения и восхищения, которые охватили его, когда он впервые увидел величественную и непоколебимую крепость. Сейчас Хома чувствовал только жгучее отвращение к блеску ее черных стен. И страх.

Стояла полная тишина. Бледные тени уже покрывали каменную мостовую, тела мертвых лошадей превратились в высушенные кости, обтянутые тонкой кожей. Лежащее возле них тело Демьяна совсем затерялось в ворохе одежды.

Стараясь не глядеть по сторонам, Хома аккуратно положил тушу барана на мостовую и стал неуклюже вытаскивать вбитые перед дверью колья.

Наконец разделавшись с ними, совершенно мокрый от пота бурсак поднял барана и распахнул массивную черную дверь. Прошептав молитву, он вошел в просторный черный зал.

Знакомые ощущения ужаса и слабости мгновенно охватили его. Перед ним предстала ужасающая картина. Обескровленные трупы лежали повсюду, источая зловонный смрад. Многие чумаки были покалечены, изуродованы, но у всех как у одного ввалились глаза и был широко открыт сухой рот, как будто бы они кричали перед смертью.

Перешагивая их, бурсак поднес тушу барана к одной из стен и положил ее прямо в камин из черного камня.

– Что ж, посмотрим, сработает ли это,– пробормотал он, чувствуя, как паника подступает к горлу.

Сделав острым ножом несколько небольших надрезов на теле барана, сам точно не зная зачем, Хома устало опустился возле него. И тут же подскочил как ужаленный: «Что это со мною?! Противная слабость! Нужно немедленно убираться отсюда…»

Сделав несколько быстрых шагов к двери, парень дернул за ручку и вдруг повалился на пол. Не в силах пошевелиться, Хома осознал, что был слишком самонадеян, когда решил прийти сюда. Когда решил, что у него все получится.

Перед глазами у бурсака все завертелось, сердце бешено колотилось. Казалось, черные стены надвигаются на него, а он никак не может бежать, находясь всего в шаге от свободы.

Туша барана расплывалась по полу лужицами, которые постепенно исчезали необъяснимым образом. Проклятый камень продолжал действовать. Казалось, в этот раз он был еще сильнее, еще опаснее. Закрыв глаза, Хома понял, что это конец. От смерти не убежишь, и, хотя в первый раз он спасся, теперь ему тоже суждено навсегда остаться здесь.

Закрыв глаза, он стал вяло думать о смерти и обо всем, что с ним произошло за последнее время. Как жаль, что он так и не сумел понять, что это было за место, в которое он иногда переносился. Бурсак всегда боялся этого состояния, не понимая, что это, где это, не опасно ли это и сумеет ли он вернуться оттуда. Но теперь, понял Хома, терять уже было нечего. Сосредоточившись, он моментально погрузился в бесконечное нечто.

Сухой ветер обвевал его лицо, стало светло. Звуки и запахи моментально пропали. Тело парня налилось силой и энергией. Он ощутил внутри себя жгучую ненависть и желание убивать. Его мощные руки снова покрылись густой темной шерстью.