Хомякус советикус-1.1

Быстрый душ и лихорадочные сборы. Из рюкзака вынула всё, кроме блокнота, альбома Леди и денег. Назад вернула коробки с макулатурой. Время приближалось к девяти вечера, рано, но стоит рискнуть. Надела новый темный спортивный костюм, кроссовки и бейсболку. Кепку одела на платок, скрывающий волосы. Попрыгала, чтоб снять напряжение и в невидимости шагнула в спальню Мони.

Он не спал, но заставлял себя читать книгу в руках. Свет от бра освещал только подушку и книгу, взгляд соскальзывал со страниц и упирался в потолок. Из полумрака я негромко позвала:

– Моня, ты не меня зовешь?

Я выходила на свет и освобождала волосы от кепки и платка.

– Мара, как ты смогла? Как узнала, что думаю о тебе?

– Как здоровье? Давай посмотрю.

– Ой, не надо, я здоров, но меня переиграли и я ищу выход из западни.

– Давай без патетики: тебя отпускают, но голого, ты что – то припрятал, уверяю, найдут. Кроме сбережений их интересуют твои бумаги. Ведь ты их считал залогом своей безопасности, так? Как велик твой архив, тонна, две?

– Три больших ящика по тридцать килограмм.

– Монь, не трать время на разговоры, просто перечисли, что тебе дорого в этом доме, я запишу.

– Список оказался немаленьким, стоило грустить о потере всего.

– У меня есть возможность всё перечисленное доставить туда, куда ты скажешь, даже в Израиль, но туда с отсрочкой времени. Вопросов не задавай.

– Что я должен делать? – Перечисленное в твоем тайнике?

Кивок головой, мы уже сидели на кровати рядом, поэтому хватало жестов.

– Кто в доме?

– Охрана из посольства.

– Они, поди, тоже рассчитывают на твоё имущество?

– Потому и охрану сразу предоставили.

– Удалить их можешь из дома?

– Запросто.

– А где в доме тайник?

– Так в кухне, я же тебе показал.

– Что меня не касается, я не замечаю совсем. Моня, сейчас кряхтя, сползаешь вниз, всех гонишь, и мы работаем, погнали.

Артистом Моня был великолепным, вскоре захлопала дверь, он закрыл жалюзями окна и зажег светильники вдоль окон. Я спустилась в невидимости по полутени, у кухонных шкафов проявилась, что бы не пугать его. Он копался в ящичке с целофановыми пакетами, заработал механизм и часть пола стала отъезжать, открылся ход в глубокий подвал, мы спустились. Полки вдоль стен, заставленные ящиками и коробками. В самом углу стояли три ящика, похожие на сундучки. Красивые, обитые металлом, с ручками. Пока он добирался до них, я достала из рюкзака коробки с макулатурой.

– Жалко, но сундуки придется оставить, красивые, может, подаришь?

– Мара, архив в них. Лучше сжечь, чем оставлять.

– Ты так и сделаешь в субботу ранним утром.

Я вернулась на кухню и из ящика выбрала все пакеты для мусора, с ними и вернулась. Моня копошился у своих сундуков, прощается с ними, что ли?

– Моня, не тормози, шустро перекладывай бумаги в пакет.

С головой у него всё хорошо. Свободные сундуки загрузили макулатурой, а три мешка скрылись в рюкзаке. Мы методично перекладывали содержимое полок в мешки для мусора, оставляя пустыми шикарные коробки и ящики. Впервые мой рюкзак вмещал такое огромное количество поклажи, но вес рюкзака оставался прежним, значит, мы не достигли предела.

Нетронутым остался простенок с бутылками вина, лежащими на боку. Я предложила оставить две бутылки, одну для посольских, одну для советских, пусть выпьют за его здоровье. Свои коробки из под макулатуры захватила с собой, и мы покинули подвал.

– Моня, можешь прихватить еще что-нибудь, я коробки здесь не оставлю.

Коробки были немаленькие, а упаковывал Моня прекрасно, так что эти коробки вернулись в рюкзак, заполненные посудой, несколькими книгами, дорогими ему мелочами. Рюкзачок весил по-прежнему мало, на вес моих документов. Я предложила захватить одежду, как он обрадовался, особенно обуви, тут же стал перечислять названия фирм, я только поняла, что обувь шили вручную.

Теперь пакет он заполнял обувью, в следующий отправил теплые вещи: кашемировые пальто и полупальто, и т. д. Мужчина жил долго, в основном один, был аккуратен с вещами, вещи отличались высоким качеством.

Я посоветовала хоть что-то оставить, но он просто перенес из кладовки свои старые вещи и развесил по плечикам в шкафу. Также поступил с бельем и обувью. Говорят, не храните старье – избавляйтесь. А тут так удачно получилось.

Наши сборы закончились. Мы опять сидели на кровати, и он держал мои руки в своих. Опять прощание, но оставалось много вопросов. Он передал объёмный пакет для Леи.

– Тут точные инструкции, каждый шаг.

– Им придется прожить там ещё полтора года. Раньше не удастся.

– Когда и где мы встретимся, чтобы я всё вернула. Как быстро ты обустроишься.

– Мои друзья купили мне дом в местечке Герцлия, это севернее Тель – Авива, вот фотографии переслали. Дом прямо на берегу, с собственным пляжем. Благодаря покупке мне заочно предоставили Израильское гражданство, теперь у меня двойное гражданство. По прилете в Тель-Авив, меня сразу отвезут в дом. Всё необходимое в доме есть. От клиники я отказался, чем порадовал наших, в последние дни активно пользуюсь гримом. Я буду ждать тебя.

– То есть первое время, ты будешь в доме постоянно, так?