Хомотрофы

Я огляделся. Обстановка была почти такой же, как в большинстве православных храмов: деревянный двухъярусный иконостас, два клироса, полукруглый амвон, алтарь, – так мне показалось сначала. Когда глаза привыкли к полумраку, я понял, что вместо деталей храмового интерьера передо мной находятся их легкоузнаваемые аналоги.

Так, у иконостаса есть даже привычные створки-врата, зато сами иконы, размещенные на нем, не имеют ничего общего с христианскими образами. Вместо новозаветных тем на картинках сияют лазурью небеса, напоминающие компьютерные заставки корпорации «Майкрософт». И это никакое не масло, а просто цветные фотографии. В середине верхнего яруса висит увеличенное фото известного мне портрета директора.

Но ведь это же вопиющее святотатство, – думаю я. Мысли текут совершенно спокойно – без удивления и прочих эмоций, – я просто констатирую факт.

На стенах вокруг нас также нет ни единой иконы, только небо с летящими по нему облаками.

Кроме нас в храме никого нет.

Эфа стоит рядом, почти касаясь меня. Я чувствую, что она наблюдает за мной, но мне все равно. Я полностью предаюсь власти впечатления, которое на меня производит обстановка храма. Через несколько минут мне становится настолько легко и беззаботно, что я даже немного начинаю беспокоиться о той капсуле, которую приготовил на день профилактики.

Спустя еще какое-то время меня и это перестает интересовать…

Облака на картинах вздрогнули и поплыли – все в разных направлениях. Некоторые летели быстро, гонимые ветром, и рвались на лету, превращаясь в клочья, другие едва заметно ползли.

Мне показалось, будто стою на высокой вершине среди ожившего, дышащего влагой неба. Может, у меня закружилась бы голова, но я совсем перестал чувствовать собственное тело.

Небо, запах благовоний, тишина – слились воедино.

Я сам словно растворился в них. Только душа, неожиданно набравшись силы, расставила крылья и ринулась вперед, к алтарю, от которого теперь расходились в стороны радужные лучи.

Портрет директора тоже пришел в движение.

Линии, круги, краски пробудились и начали растекаться, постепенно занимая окружающее пространство.

В конце концов, изображение распространилось по всей поверхности иконостаса и слилось с ним, приобретая объемную форму.

Облака стали закручиваться в спираль, втягивая в себя цветную ниточку красок портрета.

Я потерялся в пространстве. Огромная спиралевидная воронка, сотканная облаками, из которых вырастали холмы и скалы, то ли стояла стеной передо мной, то ли нависала сверху. Передо мной разворачивались фантастические, непрерывно меняющиеся ландшафты.

Это была Улитка.

Невидимая рука коснулась моего сердца, и я услышал голос. Он не принадлежал ни одному из известных мне земных существ.

– Мой жрец, – прошелестел голос, – теперь ты служишь мне.

Я увидел людей, стоящих рядом со мной. Все мы были вытянуты как полупрозрачные трубки, и по нам двигалась голубоватая субстанция. Тонкие струйки ее возносились вверх, затем, двигаясь в общем направлении, плавно сворачивали и плыли по дуге, становясь одним из витков спирали.

– Я – твое сознание, – шептал голос.

Восхищенный зрелищем, я полностью утратил самоконтроль.

Два самых внутренних круга воронки вдруг сместились и раздвинулись в стороны, изобразив некоторое подобие очков. Внутри замерцал, пытаясь прорваться в реальность, чей-то взгляд.

Это мозг пытается увидеть собственное сознание, думал я. Мозг хочет осознать себя, как живое существо.

– Помоги ему, – сказала Улитка.

– Да, – прошептал я. – Что я должен сделать?

Я постарался выдохнуть из себя еще больше энергии. Голубоватая субстанция сгустилась и пошла более мощным потоком, но это не дало результата. Казалось, я могу выработать гораздо больше субстанции, и это меня нисколько не утомит.

– Нет, – прошелестела Улитка. – Ты должен помочь ему.

Я начал понимать, что представшая передо мной картина не больше, чем мираж. Улитка настолько добра, что дает мне возможность увидеть и понять принцип нашего существования. Я увидел рядом с собой Эфу, а рядом с ней других людей, приходивших прежде нас, в иное время, но каким-то образом видящих нас.

– Это наш новый друг! – объясняла Эфа постоянным прихожанам.

Все кланялись. Лица людей сияли улыбками.

Я позволил им подвести себя к алтарю. Здесь меня стали насильно пригибать вниз. Я улыбался, поворачиваясь к людям, и не понимал, что должен сделать.

– Поцелуй книгу, – ласково сказала мне Эфа.

Я посмотрел на алтарь. Там, где должен был находиться жертвенник, лежала книга, и на ней было написано: «Закон Ширмана».

– Целуй ее, – повторила Эфа.

Я кивнул и наклонился к книге, упрекая себя за то, что так и не успел ее прочесть. В этот миг книга съежилась, затем выпятилась, превращаясь в человеческое лицо.

– Андрей? – удивленно вскрикнул я.

– Что же ты делаешь?! – зловеще прошипел он. – Остановись сейчас же!

Я замер, глядя в глаза Андрею сквозь прозрачные стеклышки очков. Радужная оболочка его глаз сияла всеми цветами, отражая плывущие над нами облака.

– Но как ты здесь оказался? – пробормотал я.