Хомут на лебединую шею

Варя даже поперхнулась от негодования. Ну что ж такое! Уже второй раз она пытается выследить эту легкомысленную Ирку, и стоит ей только спрятаться, как та сразу же ее обнаруживает.

– Да я… в магазин ваш заходила, – принялась оправдываться Варя и зашуршала плиткой. – Шоколад у вас здесь особенный. Мне подруга говорила, что именно такой сжигает килограмм веса каждый день. Вот, только здесь его и можно купить.

– Фигня, не верь. Такой шоколад на каждом углу продается. Пойдем ко мне, я вот тоже решила в магазин сбегать, а потом уже и на стрелку.

– В такую рань?

– А чего рань? Сегодня, между прочим, у нас серьезная вещь решается – представь, на нас нажаловалась какая-то дрянь, теперь Елизавета Николаевна не хочет нас пускать… Решим вопрос, потом отметим это дело. Я так и думала, что ты снова придешь. Ну, пошли ко мне, что ли…

Варька не хотела идти к ней. Она вообще никуда не хотела с Серовой. Лучше всего дождаться, пока Ирка нырнет в свой подъезд, а потом потихоньку улизнуть, раз уж все равно не получилось наблюдения.

– Ты иди, Ира, я тебя здесь подожду, в павильончике. Может, и еще шоколадку куплю, – фальшиво расцвела улыбкой Варя.

– Ну, как хочешь, а то пойдем. У меня вон квартира, на третьем этаже, окна сюда выходят.

Варька чуть было не ляпнула, что уже знает, какая у нее квартира, ее кто-то звал, и она видела. А она сразу убежит, как только Ирка скроется в подъезде.

– Ну, не прощаюсь, – махнула рукой Ирка и, уже отойдя на шаг, обернулась. – Кстати, не вздумай убежать. У меня для тебя такая потрясающая новость есть. Про твоего Фому, между прочим.

И пошла. Ну что ты будешь делать. Теперь Варьке точно никуда не деться. Она ни за что не пропустит «потрясающую новость» про своего мужа из уст Серовой. Пусть даже ей придется идти с этой Иркой черт-те куда. А чего идти-то? В конце концов, Серова же не тащит Варю силком, она действительно убеждена, что такое любопытное место, как у Елизаветы Николаевны, хочет посетить каждый. Надо только сказать ей, что никуда Варька не пойдет, а новость она, конечно, выслушает. Ох, надо было сразу пойти вместе с Иркой, та бы собиралась и рассказывала.

Варя решила, что еще не поздно, отбросила в урну хрустящие бумажки от съеденной шоколадки и понеслась в квартиру Ирки.

Она не стала ждать лифта, взлететь на третий этаж для нее была не проблема, и уже почти взлетела, когда ее взгляд споткнулся о скрюченную фигуру возле Иркиной двери.

– Ир, это ты, что ли? – тихонько позвала Варька. – Ты чего это на грязный пол, Ира? У тебя с сердцем, что ли, плохо?

Ирка лежала возле собственной двери, свернувшись, точно эмбрион, и пакет с продуктами валялся рядом. Там, видимо, было молоко, потому что из пакета вытекала тоненькая белая струйка. Струйка затекала под голову Ирки и становилась красной.

– Ир, ты чего? Ударилась? – еще не могла поверить случившемуся Варька.

Она говорила еле слышно, будто боясь разбудить Ирку, которую отчего-то так некстати сморил сон прямо возле собственной двери.

Кажется, Варя еще что-то лепетала, и, только увидев, как молочная струя совсем потеряла белый цвет, а из-под головы Серовой наплывает темная лужа, Варька сообразила наконец, что произошло страшное. Вскрикнула и понеслась из подъезда, подальше от скрюченной Серовой, разорванного пакета и от темной лужи.

Где-то в мозгу стучала мысль – Варька могла видеть преступника! Но домыслить не было сил. И времени.

Выскочив на дорогу, Варя подняла руку, и перед ней тотчас же затормозил мужичок на какой-то потрепанной иномарке.

– Вам куда? – бросил он через плечо.

– Домой. Мне домой.

Аллочка направлялась к магазину «Чудо». В ней боролись противоречивые чувства, и каким из них отдать предпочтение, она еще не решила. Все дело в том, что Толик оказался к ней равнодушным. Да-да, именно равнодушным! Сегодня она решила попросить его о помощи, и вот здесь-то и выяснилось, что он абсолютно равнодушен к ней.

– Я не имею возможности, – напыщенно произнес Толик, почесывая в ухе. – Ты, если хочешь, ступай одна, а я пока здесь поваляюсь, тебя дождусь.

– То есть как это?! – спросила Аллочка.

– А что такого? Я теперь что, так и буду за твоим подолом таскаться? Говорю же – иди! Я не ревную. И вообще дай на диване поваляться.

Аллочка была оскорблена. Он отказался ей помочь, а ведь они были почти супруги! Аллочка уже знала, как назовет своего первенца, а потом у них будет девочка, а потом у нее еще приготовлено имя любимого артиста для третьего ребенка. И опять же именем Гути тоже надо назвать кого-то, вероятно, это будет четвертое дитя, и вот, пожалуйста! Такое отношение!

– Я отлучаю тебя от себя на три дня, – величаво сообщила она любимому.

Любимый сыто икнул и осоловело уставился в телевизор.

– И на неделю от кухни! – добавила Аллочка.

– Как это от кухни?! – вскочил Толик и принялся нарезать круги возле пышной избранницы. – А почему это такое неравноправие? От тебя так на три дня, а от кухни… Я хотел сказать… Аллочка, ты жестокая! Я тебя почти полюбил! Да! Я полюбил тебя, Аллочка!

– Тогда поехали со мной!

– Ни за что! Из принципа!