Хонас и розовый кит

– На какие деньги? – спрашиваю я и сразу же вспоминаю о долларах, которые мне вручил Антонио Экстремадура. Наводнение унесло коробку с деньгами и очистило мою совесть. Чудесным образом я не переживал из-за утраты денег, живу так, как будто никогда не клал их в свой карман.

– Я попрошу папу помочь нам, Хонас. Я пойду на любую жертву, лишь бы ты снова не впал в апатию. В тебе зажглась творческая искра. Мы обязаны раздуть ее. Один из способов поддержать твое стремление – совершенствоваться в техниках фотографии.

План мне показался разумным. Вижу себя прогуливающимся по Бродвею. Вокруг Нью-Йорк Вуди Аллена, Джорджа Гершвина, Майкла Портного. Шагаю под «Рапсодию в стиле блюз». Негритята и пуэрториканские дети играют в ножички в грязном углу. По Центральному парку идут, держась за руки, две лесбиянки. Непременно нужно уехать туда. Мне все будет страшно любопытно, как еврею, прибывшему в Древний Рим. Время распростерлось предо мною. Вчера я планировал лишь следующий день или выходные. Сегодня я думаю на год вперед, до конца десятилетия, до начала нового века.

Планы освободили меня от тысячи килограммов лишнего веса. Мне так легко, что, если бы я задался такой целью, я взлетел бы. Позади осталось то время, когда я был рабом абсурдной работы и не менее абсурдной безработицы. Та эпоха, когда единственный луч света на мою жизнь проливала иллюзорная любовь Хулии, когда единственной частью моего тела, избежавшей атрофии, были гениталии.

Никаких сомнений. Судьба велит мне изучать фотографию в Нью-Йорке. Мы с Талией отправимся туда как можно скорее. Но сначала подготовим наши мозги к культурному шоку. Станем толстокожими, чтобы выдержать дискриминацию, в которой нас убеждает Ликург: «Ты идиот. У нас в городе тебя уважают. В США для людей белой кости мы, латиноамериканцы, все равно что негры или собаки. Хочешь унижений?.. Тогда поезжай». Я отвечаю, что готов жить хоть в аду, лишь бы двигаться навстречу своим мечтам.

Но наша задумка проваливается. Патрокл отказывается содержать нас в США. Талия не сдается. Она симулирует жесточайший кризис, даже пускает пену изо рта. Благоразумный отец вколол бы дочери вакцину против бешенства. Патрокл соглашается поддержать нас в Штатах при одном условии: я должен записаться на юридические курсы. Патрокл практичный человек. Он советует международное право. Ему хочется иметь послов среди родственников. Он пользуется случаем и ставит Талии ультиматум. Вместо того, чтобы еще глубже увязать в дурацкой социальной работе, она обязана родить ребенка. Если она произведет на свет внучка, Патрокл позаботится о нас троих. Жена обещает поразмыслить над предложением.

Я снова склонил голову и позволил надеть себе намордник. Смиренно вползу в свою конуру и буду вынужден признать, что такова моя судьба, пусть даже этот питомник – гигантский Нью-Йорк.

Талия обнадеживает меня. Она не растерялась. Как только мы покинем страну, жена родит хоть десятерых. Она готова разрешаться от бремени каждый год. Пора стать хозяевами своей судьбы. Когда мы напишем ее отцу из Нью-Йорка, что она беременна, старик умерит немилость, впадет в слабоумие от радости. Мы будем вертеть тестем, как слюнявым идиотом.

Я одержим грядущим, хотя одновременно испытываю сильные опасения. Я вновь стал пессимистом. В моем сознании многочисленные «однако» и «если» снуют между мечтами, как крысы между мышеловками. Что будет, если Талия в последний момент передумает беременеть? Что, если мы за последние годы стали бесплодны? Смягчится ли Патрокл? А мне еще придется заканчивать нудную магистратуру по международному праву.

Меня бесят собственные слабости. Унижает зависимость от других. В нынешней обстановке я мог бы вести себя храбро и достойно и отправить Патрокла к черту, не задумываясь о том, что мне придется мыть тарелки, чтобы оплатить курсы фотографии. Чувствую, что готов к самостоятельности и что единственный урок, который мне пора выучить, это свобода.

Закрываю глаза. Представляю, как взлетаю в самолете. И в тот же миг у меня появляется сомнение, что я не решусь уехать. Может быть, цепи вросли в мою плоть и обрекают меня на прозябание. Неуверенность терзает меня пару секунд. Затем я ощущаю прилив новых сил от уверенности в том, что в решающий момент я, как лягушка, выпрыгну из своей лужицы.

Сумею или не сумею? Мне бы хрустальный шар, чтобы заглянуть в будущее.

КОНЕЦ

Об авторе

Хосе Вольфанго Монтес Ваннучи (род. 1951) – боливийский писатель и практикующий психиатр. Автор романов «Хонас и розовый кит», «Болеро неудачника» (El bolero del perdedor), «Тропик коррупции» (Trópico de corrupción) и др. Лауреат премии Casa de las Americas.