Хонсепсия

Но еще какой-то звук совершенно органично вплетался в это ясное утро. Анри огляделся. Там, где стояли скамьи, как и говорила вчера Жанна, за столом на возвышении сидел толстый бородач и что-то бубнил, глядя в свиток. Анри подошел и сел на дальнюю скамью, облокотился на спинку, вслушался:

- ..всем этим концепциям свойственна также реакционная идеализация ранних периодов различных цивилизаций, когда низшие якобы добровольно повиновались высшим, а религиозность и основанная на вере мораль обусловливали наивысшую способность к творчеству, совершенно необходимое качество при...

Анри встал и громко произнес:

- Прошу прощения, я опоздал...

Толстяк прекратил бубнить, оторвался от свитка и с удивлением посмотрел на рыцаря.

- Что?!

- Я опоздал на начало и не слышал названия вашей проповеди... В двух словах хотелось бы узнать...

- А, конечно-конечно. Моя беседа озаглавлена "Меч, как продолжение руки рыцаря, а стило, как продолжение мысли священника и наоборот"... Дело в том, почтеннейший, что...

- А для чего вы читаете, если здесь никого нет? - не удержался от вопроса Анри, хотя понимал, что он скорее риторический.

Но отец Николя ответил торжественно:

- Если христианский священник, в отсутствие прихожан по случаю урагана, не будет служить Богу, то Бог покинет эту церковь. А прихожане, что не могут выйти из-за непогоды, знают, что святой отец молится за них. Конечно, сравнение неправомерное... Но эти свитки, он кивнул на разбросанные по всему столу рукописи, - я готовил целый год и их вчера уже читали те, кто приехал утром. А после прочтут другие. И расскажут тем, кто не прочел. И ночью у костра все обсудят. А сейчас... Если хоть раз нарушить традицию - ее не возобновишь. Мы никому не нужны, кроме самих себя и потому свободны, как ни один царь во всем мире. Мы владыки природы, потому что горы - повелители мира, ближе всех к Богу. И если нарушить традицию, мы потеряем эту свободу... - он почувствовал некую фальшь в своем полном пафоса голосе, чуть смутился и добавил: - Может быть и нет, но разве стоит рисковать?

Анри поклонился и сел на место. Отец Николя вновь уткнулся в список и занудно продолжил чтение:

- ...однако постепенно стало выясняться, что процесс этот далеко не всегда был так глубок, как это представлялось, и протекал очень неравномерно, так что в ряде случаев, как уже говорилось выше, культуры...

Анри очень быстро потерял нить заумных рассуждений и задремал, положив руку на спинку скамьи и приспособив на сгибе локтя голову.

Проснулся он от того, что кто-то потряс его за плечо. Со стороны стола продолжал доноситься монотонный голос. Анри поднял голову.

- Не пора ли определиться тебе? - услышал он вопрос.

Перед ним стоял тот самый монах с бледным неподвижным лицом, что встречался ему в пригорьях, где стояла хижина человека в маске.

- Теперь ты понял, что жизнь не кончается со смертью? спросил незнакомец.

- Да, - горько усмехнулся Анри.

- Что жизнь нечто большое, чем страсть к жизни, страсть к золоту, страсть к власти, страсть к женщинам и плотским удовольствиям?

- Это я понял давно.

- Но ты знаешь, что тебя ждет большая и поистине великая Цель?

- Это я жду ее, - прохрипел Анри.

- Тебе здесь больше нечего делать, мы увидели, что хотели. Отправляемся в путь, кони готовы.

Анри не спросил, кто эти таинственные "мы", что именно они хотели увидеть, и куда его зовут.

Он просто встал и пошел за незнакомцем. После всего с ним происшедшего, он не имел причин столь беспрекословно подчиняться странному незнакомцу, но он вдруг осознал, что худа от него ждать нечего. Незнакомец сто раз мог воткнуть ему кинжал в затылок, пока он дремал, а толстяк Николя даже голову бы не оторвал от своего свитка.

Кони оказались прекрасные, дорога тоже вполне приемлемой. Часа через два пополудни, странный проводник свернул на боковую, извилистую и узкую дорогу в ущелье (почти как в том, где Анри застал камнепад) и через четверть часа остановил коня и спрыгнул на землю.

- Идем, - сказал он и ступил на едва приметную тропку, уводящую в нагромождение камней.

- А кони? - зачем-то глупо спросил Анри.

- Не думай об этом, они тебе более не понадобятся.

Минут через десять они вышли на маленькую лужайку. На изумрудной траве сидели семеро человек в таких же выцветших одеждах, как у его спутника, и с такими же бледными лицами. Позади них виднелся узкий вход в пещеру.

Человек, который казался старшим, встал и обратился к Анри:

- Сними мирские одежды, отрекись от дьявольского металла, предназначенного для убийства.

Анри молча протянул меч и кинжал своему проводнику и скинул одежды. Все семеро устремили на него свои взоры. Анри стало неловко своей наготы, ему вдруг почудилось, что в их глазах блуждает вожделение. Но сразу понял, что ничего подобного нет.

Приведший его сюда мужчина подошел сзади и рывком сорвал с нагого Анри последнее, что на нем оставалось: нательный крестик и ладанку с искусственным глазом. Было больно, но Анри даже не поморщился, он понимал - - так надо. Он отрекался от прошлой жизни и всего, что связано с этим крестом.