Хор больных детей. Скорбь ноября

Через двадцать минут после побега Тэнди Мэй с кузеном па убрал из дома все, что осталось после жены. То, что она не забрала, он сжег в мусорном баке на заднем дворе.

Отец пожал плечами, он выглядел почти смущенным. Из-за того, что потерял еще одну женщину? Или понял наконец: выбрасывая вещи, не избавляешься от воспоминаний?

– Пять с половиной, – поправил па.

– Полиция здесь показывалась?

– Шериф Уинтел даже выразить соболезнования не пришел. Дейв Фокс рылся в вещах Мег. Все время был в латексных перчатках. Обшарил дом, во дворе что-то искал. Точно не знаю, чего он вынюхивал. Наркотики, наверное. Но Мег ни к чему такому не прикасалась. Никаких подозрений у него не было. Во всяком случае, так он мне сказал. Но, если не было подозрений, почему он тут рыскал?

– Хороший вопрос.

Значит, Дейв не считал, что смерть Меган была естественной. Шэд проверил, не найдется ли что-нибудь, что поможет ему не сбиться с курса.

– Письма? Дневник?

Он разворошил постель, вопреки собственному желанию сорвал одеяла и поднял пружинный матрас, который смастерил па. Безучастно уставился на голый пол под кроватью.

– Ничего такого не было. Ты же знаешь, какой была твоя сестра.

Конечно, он знал… Вернее, нет, он, конечно, не знал. Уже нет. Шэд исчез на два самых важных в ее жизни года. Когда его посадили, Мег только-только начала превращаться из девчонки в молодую женщину. Ему больно было думать о том, сколько он пропустил.

– Не ходи туда, – снова произнес отец. Точно так же он говорил, когда Шэд был ребенком. – Держись подальше от тех лесов.

– Па, а ты не думал, что ее там, возможно, просто кто-нибудь бросил? Ее парень.

– У нее никого не было.

– Может, ты просто не знал.

– Я все знал о своей малышке.

Кроме того, почему она умерла.

– Они, наверное, поднялись туда потискаться. Поссорились. Она…

– Не было никакого парня, сынок.

Он несколько недель готовился отомстить за убийство. В голосе отца звучала жестокость – признавал это старик или нет. Он призывал свой гнев, надеясь привести его в движение.

Шэд вышел. Не удержался, кинул взгляд на шахматную доску. С обеих сторон был мат в три хода. Па всегда вел безнадежную игру, как и большинство. Шэд знал, что должен бороться – все время, без надежды на финал, – чтобы не стать таким же. У его кровавых снов были жестокие и прекрасные устремления, что вполне по-человечески.

Глава третья

Вернувшись в пансион миссис Райерсон, он позвонил Дейву Фоксу по телефону в холле.

– Это Шэд Дженкинс. Я хочу, чтобы ты показал мне место, где нашли тело Меган.

Полуночный звонок не удивил Дейва. Если в тебе шесть футов и четыре дюйма, а еще двести пятьдесят фунтов мускулов и уверенности, и ты способен с двухсот ярдов прострелить задницу крысе из револьвера тридцать второго калибра, то тебя мало что может потрясти. Дейв никогда и ничего не боялся, но в его твердом голосе прозвучала нотка беспокойства.

– Возможно, это не такое уж мудрое решение. Какого черта ты делаешь? Тебя вообще не должно здесь быть.

– Пора бы людям перестать диктовать мне, где я должен быть.

– В тюряге ты почти получил диплом колледжа. Перед тобой открылись все пути. Можешь уехать из этого округа, начать что-то новое.

Шэд был удивлен. Он не знал, что Дейв Фокс или кто-нибудь еще из офиса шерифа окажется настолько осведомленным в его делах. Он привалился к стене, стараясь не смотреть на розовые обои и картину по номерам в раме – Конвей Твитти [4], пожимающий руку Иисусу.

– Ты бы так это разыграл? – спросил Шэд.

Он почти ухмылялся, сам не зная почему, но затем коснулся губ и понял, что там не улыбка, а оскал. Можно на миг потерять над собой контроль и даже не заметить.

Никогда не показывай, что у тебя внутри. Если не сумеешь, это используют против тебя. Шэд снова коснулся губ, выражение его лица стало спокойным.

Дейв по-прежнему не отвечал, не хотел говорить об этом вслух, но они оба знали, что в Лощине люди платят по счетам и добиваются того, что им причитается.

– Ты отведешь меня туда?

– Да. Заеду за тобой в семь.

– Спасибо.

Вполне логично. Дейв следил за ним и уже знал, что Шэд остановился в пансионе.

Он услышал это по голосу помощника шерифа и даже через телефон ощутил силу его духа. Дейв Фокс сохранил невозмутимость, прочность красного дерева, башни из рельефных мышц, непоколебимую целеустремленность. Они никогда не были особенно близки, но Шэд догадывался, что сейчас все изменится.

Он повесил трубку и подумал о прекрасном лице Мег – она умерла в семнадцать, и тело ее лежало на безлюдной, заброшенной дороге.

Когда он вернулся в комнату, там его ждали мать и белый шахматный епископ [5]. Стояли рядом, улыбаясь и тяжело дыша, словно только что танцевали. Шэд посмотрел вниз и увидел, что его тело спит на кровати с открытыми глазами.

Такого уже давно не случалось.

Рука мамы легла на подбородок белого епископа и притянула к себе, одежды на них струились и переплетались, а они перешептывались и хихикали. Шэд заметил, что окно изнутри запотело и на стекле написано какое-то слово.

ФАРИСЕЙ

Кто-то вывел буквы указательным пальцем.