Хор из одного человека. К 100-летию Энтони Бёрджесса

Поздней осенью 1960 года опубликовали «Доктор болен». Как лондонский роман, он получил отклик — правда, единственный — в «Ивнинг стандард». Отечественные критики были весьма сдержанны. «Мистер Бёрджесс, — говорилось в литературном приложении „Таймс“, — настолько стремится бежать в ногу со временем, что безнадежно отстает. Мой „специалист по котлам“[162] признает себя извращенцем — предполагалось, что такие вещи отошли в прошлое. Но, похоже, все возвращается и скоро будет дополнением к эротичной одежде из кожи». «Панч» счёл диалектный юмор тяжелым, как «надгробный камень», а краткое — на пятьдесят страниц — произведение слишком длинным. Поэт Джеффри Григсон из «Спектейтора» счел «фантазию слишком уж нереальной, а это не работает», и закончил рецензию так: «Романист использует слова, которые ничего не значат, никак не связаны между собой и не заслуживают доверия, а его так называемые „суперостроты“ (цитаты из Уэбстера, Элиота, Одена) нисколько не смешны». Морис Ричардсон писал в «Нью стейтсмен»: «Будь это первый роман, я счел бы его любопытным, а автора перспективным. Но он четвертый, и потому назову его досадной осечкой». На самом деле роман был пятым. «Частично неудача в том, что опухоль мозга не предмет для веселья, здесь уместнее философический тон».

Я много думал, зачем нужны все эти рецензии. Конечно, приятно, когда тебя замечают, даже если осуждают или устало поругивают, создавая при этом впечатление, что сам рецензент выполнил бы работу гораздо лучше, имей он время. Я даже симпатизировал этим ремесленникам от искусства, на которых обрушивался мощный поток новых сочинений, которые надо быстро и кратко оценить. Но больше всего меня тревожило сознательное отсутствие эстетического подхода в сугубо личных оценках. Я был готов учиться писать лучше, но критики или не умели, или не хотели направить меня на правильный путь. Позже я выяснил, что у Джеффри Григсона вызвала неприязнь сама моя личность («грубая и непривлекательная»), проявившаяся в стиле и теме произведения, — несправедливое основание для презрительного отношения к книге. Я и мои собратья по перу отчаянно нуждались во вдумчивой критике, а не в разгромных рецензиях. Чтобы увидеть разумный подход и даже извлечь из него пользу, я должен был дождаться публикаций в Америке. Моя страна меня разочаровала.

Конечно, основная задача газетного рецензента — информация. Примерно в это время я познакомился в пабе с мужчиной, который важно заявил, что не нуждается в рекомендациях рецензентов: он сам может решить, что ему читать. Если он читает книги Денниса Уитли[163] и ему подобных, выбор сделать не трудно, но, если он поклонник интеллектуальной литературы, тут задача посложнее. Издательства печатают анонсы, но они не объективны. Нужна когорта скромных книжных рецензентов, чьи пристрастия были бы, по крайней мере, не коммерческого толка. Но нельзя обойтись и без серьезной критики, ее в Британии немного — главным образом потому, что это академическая дисциплина, нацеленная на изучение литературы прошлого. В Соединенных Штатах ситуация другая.

Возвращение в Англию совпало с annus mirabilis[164], иначе говоря, чудесное избавление от смерти свершилось или отложилось на неопределенное время. Закончилась и бешеная работа над романами — одновременно с появлением средних размеров индейки на столе и красной ленты на шее Хайи. Я занялся пересмотром ценностей, не видя большого смысла в том, что было, по существу, навязанным ремеслом. В читательском мире я был не известен, зато меня знали в педагогической среде. Знали благодаря моей «Истории английской литературы», написанной с точки зрения экспатрианта, живущего в тропиках, но пришедшейся ко двору и в более холодном климате. Для преподавателей английской литературы проводился краткий курс в Оксфорде на Пасху, и меня попросили прочесть лекцию о подходе к изучению литературы. Что ж, если меня по-прежнему считают преподавателем, пожалуй, стоит вернуться к основной профессии и получать стабильное жалование. В январе 1961 года школы Кента и Суссекса сокрушались по поводу временной нехватки учителей. Я написал заявление в департамент Кента от своего настоящего имени с просьбой принять меня на вакантную должность. Ответ гласил, что после длительного перерыва в преподавании мне следует пройти курсы повышения квалификации. Я могу пройти такой курс в Оксфорде на Пасху. Так что мне предстояло узнать многое от самого себя.

* * *