Хор тысячелетий (СИ)

- Не понимаю, о чем вы? – Гарри постарался, чтобы голос его не дрогнул. Хотя больше всего ему хотелось убежать, он заставил себя сидеть в кресле в достаточно непринужденной позе, – Кстати, как Вы себя чувствуете, профессор?..

- Спасибо, Гарри, очень хорошо, – и Дамблдор вышел из кабинета, оставив мальчика.

Остаток учебного года прошел для Гарри словно в тумане. Он сдавал какие-то экзамены, писал эссе и рефераты... Блейз смотрел на него побитой собакой, но попыток сблизиться не предпринимал. Кто бы ни был свидетелем сцены у озера, но, судя по всему, это был не гриффиндорец: никакого слуха по школе пущено не было, чему Гарри, по здравому размышлению, был рад.

Снейп ходил чернее тучи и срывался на всех подряд. Конечно, больше всего доставалось представителям львиного факультета. Гарри переживал за профессора, но не знал, что он может сделать в этой ситуации, ведь выдавать невиновного человека стражам Азкабана, как минимум, жестоко. А еще профессор Люпин... Гарри отчетливо видел, насколько сильно он любит Сириуса. Профессора ему тоже было жалко.

Еще Гарри вдруг понял, что хочет овладеть анимагией. Окончательную точку в этом вопросе поставил Ролар, признавшись, что чтобы пройти мимо дементоров в школу, он просто перекинулся волком: те его даже не заметили. То же самое говорил и Сириус, когда рассказывал про свой побег. Поэтому Гарри, хоть и умел теперь вызывать патронуса, уверился в том, что анимагия – одно из самых полезных умений. И приступил к тренировкам.

Иногда Гарри получал письма от Сириуса: всегда с разными птицами. Ему даже в какой-то момент стало любопытно, откуда он их берет посреди Лондона?.. Но спросить юноша постеснялся. А вот Ролар вел себя как будто ничего не произошло. Они с Леном уехали в тот же день, и Гарри со временем начало казаться, что ему все это просто приснилось.

Несмотря на прекрасную погоду и всеобщее веселье, несмотря на то, что Сириус спасся и Лен не пострадал, Гарри никогда еще не встречал конец учебного года в столь скверном расположении духа.

Разумеется, не одного его огорчил уход профессора Люпина. Казалось, вся школа переживала отставку профессора.

— Кого же они нам дадут в будущем году? — уныло вопрошал Малфой, хотя до того, как Римус уехал, он то и дело отпускал шуточки по поводу его материального положения. Гарри думал, что он это делает для поддержания имиджа надменного принца: не дурак же Драко в самом деле! Люпин был отличным преподавателем.

— Может, вампира, — размечтался однажды Дин Томас. Гарри только хмыкнул.

Но не только отъезд Люпина расстраивал Гарри. Он постоянно думал, где прячется Петтигрю, добрался ли до тайного убежища Волан–де–Морта, как там поживают Сириус и Люпин... Разумеется, директор Дамблдор был в курсе, что Сириус невиновен. И, надо отдать ему должное, он сделал вид, что очень обрадовался этому факту. Гарри настораживало то, что было совершенно не очевидно, чего ждать от Великого Светлого: поддержки или подвоха? И потому он беспокоился за крестного.

Этот волшебник казался Гарри кем-то вроде большого глупого щенка, который не осознает своей силы и может легко заблудиться в трех соснах... Кроме того, юноша чувствовал к нему симпатию как к коллеге по несчастью: Сириус видел в нем Джеймса, но Гарри не был им. Он видел, что Сириус тоскует, но понимал, что мечта его недостижима... Так же, как и сам он... Как там говорили магглы? Близок локоть, да не укусишь. Юноша не питал иллюзий. Гарри упорно уговаривал себя довольствоваться тем, что может по крайней мере видеть Ролара, говорить с ним... От этих мыслей Гарри неизменно впадал в отчаяние.

Но стоило башням Хогвартса скрыться из виду за поворотом железной дороги, как Гарри постепенно повеселел. Блейз же напротив, с каждым километром становился все более молчалив. Если в начале пути он болтал и смеялся вместе со всеми, то на подъезде к Лондону юноша и вовсе сник, глядя в темное окно на пролетающие мимо огни. Гарри, сидевший рядом, не выдержал, воспользовавшись тем, что все соседи по купе дружно ржали над очередной пантомимой Малфоя из жизни гриффиндорцев (даже Гермиона смеялась, уверяя всех, что именно так оно происходит – уж ей-то вы можете поверить!), положил ему руку на плечо и тихо спросил:

- Ты напишешь мне летом?

- Конечно, Гарри, – Блейз отвернулся от окна и внимательно посмотрел в глаза юноше, – скажи, твой наставник... он...

- Так это ты был тогда у озера, да? – осенило Гарри.

- Я.

- Блейз... я... в общем, там все очень сложно. Ролар... он вампир, и... – Гарри не выдержал взгляда итальянца и уронил лицо на руки, – ему триста лет! – все отсмеялись, и во внезапно наступившей тишине последние слова Гарри прозвучали на все купе.

- Кому триста лет? – мигом заинтересовался Малфой.

- Наставнику Гарри, – ответил Блейз невозмутимо.

- Очешуеть! Так может, этот придурок Томас был прав? Нам теперь по ЗОТИ вампира сделают преподом? – заржал Гойл.

- Больно ему надо! – хмыкнул Гарри, делая вид, что просто чесал глаза.