Хорёк (СИ)

Да, были у меня и такие случаи! Но жизнь в-общем стала неинтересной и вымученной, при таких диких нагрузках разве мог я чему-то особо веселиться и радоваться. И когда я окончательно понял это, то сменил работу. Я привык уже к не самому богатому существованию, и без всякой боязни ушёл в другое место, где платили не так много.

У меня уже имелся некоторый опыт, так что в тот маленький новый ресторанчик меня взяли спокойно. Тем более что ресторанчик был с азиатским уклоном, и там специально подбирали мелких по росту официантов. Это, наверно, чтобы вызывать гордость у клиентов – всяких азиатов, из дальних и ближних стран, где совсем не богатыри составляли большинство. Там же все такие мелкие и пузатые, что при сравнении со средним москвичом они ощущали себя неуютно, ну и чтобы неловкость убрать, владелец ресторана и подбирал низкорослый персонал. А также брал людей разных национальностей, так что коллектив – в котором я отработал больше года – отличался большой пестротой и многообразием.

Официантов – вместе со мною – оказалось шесть человек: татарочка из области, две узбечки из Ташкента, весёлый вечно улыбавшийся якут, я и вершина нашей экзотики: негритянка, чёрная как уголь и живая как вода.

Негритянка, как я понял, добралась сюда из Нигерии: где-то она в Москве училась, пока её не выперли, и для поддержания существования ей пришлось устроиться на работу. Несмотря на пестроту мы неплохо ладили: каторга-то была общая на всех, и на всех был один хозяин, временами добрый, временами не очень, ну и чего нам, в конце концов, было делить?

Хозяин был тоже азиатом, то ли узбеком, то ли таджиком, я так и не понял этого, давно уже обосновавшимся в Москве и выбившимся наконец в люди. Ну то есть вылезшим из грязи в князи: я до сих пор помню его цепкий придирчивый взгляд, хитрую лукавую улыбку, когда он брал на работу и когда потом уделял внимание по разным поводам. Особых поводов в-общем не возникало, мы старались не допускать никого до наших маленьких тайн, скромных секретов, некоторые из которых могли не слишком ему понравиться и привести к печальным для нас последствиям.

Плюнуть в суп, попробовать все блюда, которые хочется, высморкаться в какое-нибудь желе непонятного происхождения, цвета и консистенции, наконец: обжулить клиента, недодав лишнюю сотню: это использовали все мои товарищи по несчастью, оказавшиеся в данном негостеприимном месте. Кое-кто позволял себе и больше, особенно после того, как посмотрел один фильм и рассказал его содержание. Может, вы тоже видели: «Бойцовский клуб» называется, там не только про драки, но и про официантов. В фильме главный герой работает официантом и позволяет себе такое, что даже самые отвязные не сразу решились попробовать. То есть он как-то нассал в суп клиента – что-то такое дорогое и изысканное, показавшееся клиенту ещё изысканнее, чем обычно. Ну и позволял себе другие вольности, которые мы тоже время от времени опробовали на оказавшихся в нашей власти болванах.

Нет, это становилось весело: смотреть на недоумевающего поца, слопавшего только что кусок курятины под видом кролика: если приготовить хорошо, как умели наши повара, то отличить их было затруднительно, ну а сэкономленная дорогая крольчатина потом оказывалась у нас в сумке, готовясь после в домашних условиях. Помните: чтобы сделать рагу из зайца, надо иметь хотя бы кошку? Почти так оно всё и происходило, в разумных конечно рамках и пределах, так что харчами мы все себя хорошо обеспечивали. Но обычно обходилось без экзотики: просто некоторое количество продуктов – попадавшее якобы на стол – перекочёвывало на самом деле в наши личные закрома, не говоря уж о том, что питались мы полностью за казённый счёт, что выглядело абсолютно естественно и оправданно.

Ну а коллектив – несмотря на разношёрстность – оказался удивительно дружным и слаженным. Даже Зита – нигерийка – ничем особым не выделялась из нашего маленького сообщества, а с татарочкой у меня случился даже маленький роман, в самом уже конце. Да, именно из-за этого романа – в том числе – мне и пришлось тогда уйти, почти не попрощавшись, обрубив, как говорится, все концы и спрятав их в воду. Потому что она уже начала догадываться: кто я такой, и что моё пребывание в общепите – в таком позорном в-общем для меня качестве – исключительно дело времени, и меня должна ждать совсем другая судьба, в принципе ей недоступная.