Хорья фабрика

Как это бывает обычно, Сережа подбирает меня вечером на улице Крузенштерна, там я сажусь к нему в машину, и мы едем в гостиницу.

− Как дела?

− Нормально, − ведем бессмысленный диалог.

Общаться с ним мне более чем тягостно, но я изо всех сил стараюсь поддерживать любезную беседу. Из-за этого напряжения десятиминутная дорога до отеля кажется бесконечно долгой.

Наконец, мы здесь, на крыльце старого двухэтажного домика со сверкающей вывеской «Симфония», поднимаемся по ступеням, заходим внутрь, и вскоре за нами захлопывается дверь номера с цифрой «1».

Не так давно, в комнате одного из таких отелей (к сожалению, в моей памяти все эти заведения слились в одно целое) между мной и Сергеем произошла страшная ссора. Раньше я никогда ничего от него не требовала, и, тем более, не высказывала недовольства по поводу формата наших с ним отношений, но теперь во мне что-то надломилось. Сначала я хотела поставить его перед выбором между мной и его семьей, но потом подумала, что будет неправильно рушить тот хрупкий мирок, который они с женой выстроили совместными усилиями, и в котором, как могли, все еще поддерживали жизнь, поэтому предложила Сергею мирно разойтись. Ответом мне был удар по щеке, такой сильный, что от него зазвенело в ушах. «Я никуда тебя не отпущу!», − расслышала я сквозь эти помехи. Далее последовали мои жалкие попытки спорить, новые удары, наносимые так искусно, что от них не оставалось следов, и запугивание. Сергей обещал, что, если вдруг я надумаю скрыться от него, он найдет меня, где угодно, даже в аду.

Такой вот выдался вечер.

Но в этот раз все проходит по-другому, благодаря создаваемой мной иллюзии счастливой и довольной любовницы. Я стараюсь не спорить с ним и быть шелковой и покладистой, правда, кажется, немного переигрываю, но это не должно помешать задуманному.

Воскресным днем, когда я возвращаюсь домой из «Симфонии», квартира пуста – родители уехали в гости, предварительно набив холодильник едой. Воспользовавшись одиночеством, сразу же лезу в шкаф, чтобы проверить, там ли заветная склянка. Она никуда не делась и покорно ждет своего часа, а пыль, которая некогда выросла поверх молчаливых костей далеко отсюда, кротко сереет сквозь ее мутное стекло.

Пытаюсь вытащить пробку. Зачем? Сама не знаю, видимо, мне просто хочется увидеть это вещество «живьем», а не через стеклянную преграду. Но пробка очень тугая и разбухшая от времени, поэтому долго не поддается, а я настойчиво мучаю ее всеми доступными средствами: руками, ножом, а потом и зубами.

И это происходит, но слишком неожиданно − пробка вылетает, и в мои ноздри врывается густое облако пыли, после чего мне требуется не одна минута, чтобы прочихаться. С чувством «зачем я это сделала?» бутылка заткнута мной еще плотнее и поставлена обратно в родительский шкаф.

Теперь я скидываю пропахшую табаком одежду (в номерах курить запрещено, но мы, все равно, тайком это делаем, стоя под вытяжкой в ванной) и переодеваюсь в домашнее. По квартире я обычно хожу в кружевном белом платье, которое удобно и не стесняет движений, но до того нелепо, что за порогом дома в нем показываться стыдно. Надев на себя этот белый ужас, быстро чиркаю смс-ку Илье, что обязательно отдам ему деньги сегодняшним вечером, когда приедут родители.

Я ложусь на кровать, чтобы хоть немного отдохнуть после бессонной ночи в «Симфонии», но, стоит только мне закрыть глаза, как на фоне черного бархата век начинает что-то происходить. Я вижу точки и вспышки, похожие на звезды, которые мчатся прямо на меня, рассекая неведомое межгалактическое пространство, при этом бешено вращаясь и образуя огромную головокружительную спираль. Мне даже начинает казаться, что я физически ощущаю, как звездная пыль хлещет мне в лицо, и я даже инстинктивно уворачиваюсь, пока не догадываюсь, что необходимо открыть глаза.

Снова вижу свет, свою комнату, но головокружение почему-то не прекращается. Вдобавок к этому в моей голове тихо-тихо начинает играть какая-то музыка. Мелодия довольно однообразна, по сути ее составляют несколько повторяющихся нот, но с каждым новым витком эта музыка становится громче. Одновременно с усилением громкости откуда-то из тьмы небытия проступает и становится реальнее какой-то другой мир, который для меня пока невидим, но я уже ощущаю его присутствие.

Где-то я уже слышала эту мелодию, но не могу припомнить, где именно. Как будто в какой-то другой жизни… так звонил… Мой телефон?

Приподнимаюсь, сажусь на край кровати, и звонок тут же прекращается, а я мгновенно забываю о нем, потому что меня охватывает нечеловеческий озноб. И кому только хватило ума в такой лютый мороз открыть окно в моей комнате? В помещении гуляет ледяной ветер такой силы, что он заставляет трепетать шторы, края простыни, и даже раскачивает люстру.